Хранительница искры

Пока что из разговоров слуг Мидэе удалось узнать, что мать Даната умерла когда ему было семь. И у Мидэи появились смутные догадки, что именно его мать обладала даром силы, той силы, которой поклонялся тайный монашеский орден, орден священного Аввина. Эта сила проявлялась лишь в женщинах. Мужчина же носивший в себе её источник выделялся буйным нравом и пороками.

А Данат был именно таким — распущенным и неукротимым деспотом. Для того чтобы узнать больше, Мидэе нужна была какая-нибудь вещица его матери или её портрет, чтобы почувствовать, насколько сильным был её дар, который теперь мог томиться в этом чудовище.

Мидэя знала ещё одно — что подобный дар, если он сокрыт в мужчине, можно было перенять, и она знала как это сделать, и как им пользоваться. Иногда её посещали мысли попытаться, но стоило ей увидеть князя Даната — как желание обладать его силой тут же пропадало, и она начинала уговаривать себя, что она всего-навсего лишь хранительница знаний.

Поправив последнее покрывало, Мидэя выпрямилась, собираясь поскорее покинуть княжескую опочивальню, где всё было пропитано духом ненавистного синеглазого демона. Она повернулась к двери … и застыла.

«Интересно, как долго он там так тихо стоял?» С голым торсом, в одних штанах, подперев дверь. На груди, с золотой цепочки свисал аккуратный медальон, и Мидэя ощутила, как её ладони буквально воспламенились при одном только взгляде на это украшение. Но остолбенела она от того, что Данат был так близко, а его погруженный в неё взгляд, лишал её даже мысли о попытке бежать. Так она и стояла, не сводя с него глаз, пока он словно крадучись, мягко, поступью хищника, не подошел к ней вплотную. От него полыхнуло жаром, и Мидэя шумно вздохнула, вдруг ощутив, как же дико и бешено колотится её сердце.

— Ты ведь не боишься меня? — вкрадчиво прошептал Данат, обволакивая её взглядом.

— Тогда … ты сказал, что это случится всего раз, и что ты … больше не будешь изводить меня, но я вижу, что твоё слово это пустой звук, — так же шепотом, произнесла она, невольно опуская глаза, на манящий её к себе медальон.

— Не выходит иначе, ты притягиваешь меня к себе, своей непокорной дерзостью, упрямством, своей красотой, — тихо проговорил Данат, заворожено погладив её по щеке. — От твоих холодных взглядов меня бросает в жар, а от одной мысли, что ты рядом — во мне разгорается пламя, от той искры, которая в тебе сокрыта.

Услышав эти слова, Мидэя чуть было не вскрикнула, так явно сейчас перед ней проявлялись знаки — сила требовала, чтобы её выпустили.

Взяв её за руки, Данат с шумом втянул воздух, трепетно коснувшись губами её запястья, словно целуя лепестки роз.

С закрытыми глазами, он водил губами по её ладоням, и Мидэю притом, что она испытывала к нему раньше, вдруг начала бить сладкая дрожь. Презрение и притяжение сплелись в одно. …Вопреки всему она возжелала его ласк. Крепко обняв её, Данат со стоном поцеловал её в губы, и Мидэя заметила, что в этот раз он ведет себя очень странно — каким-то образом, у него получалось быть нежным. И это сбивало с толку, ведь нежность и чуткость были не присущи синеглазому извергу.

Мидэя ещё не знала, что он гасит собой его муки, что целуя её — он избавляется от душевной агонии, испытывая головокружительное блаженство только лишь от прикосновения к ней. Поэтому Данат и не спешил, его касания были бережными, поцелуи чувственными и глубокими. И это подтолкнуло девушку снова поддаться ему. Словно околдованный, он стащил с неё одежду, и не заметил, как очутился на ложе, покрывая поцелуями её тело. Но и сама Мидэя в отличие от прошлого раза вела себя иначе. Не безучастно перетерпела, как тогда в купальне — она отвечала ему, она ласкала пальцами его плечи и грудь, прижимала к себе его голову, извивалась под ним, в её стонах были слышны неразборчивые слова. Тем самым поглощая Даната полностью, … а вместе с ним кое-что ещё. …Другого раза могло и не случиться, поэтому она приняла решение извлечь томящийся без дела дар.

Данат лежал раскинувшись с закрытыми глазами посреди огромного ложа, всё ещё паря от сладостной истомы, ощущая, как её пальчики теребят его медальон.

— Что это? — шепнула она. — Я могу посмотреть?

Не открывая глаз, Данат согласно промычал. Медальон щелкнул.

— Это твоя мать, — произнесла Мидэя, разглядывая миниатюрный портрет. — Её убили, … хотя все думают, что она умерла своей смертью. Гибель Ванессы, дочери Торина зачем-то скрыли.

Его словно окатили ледяной водой, приводя в чувство. Обескураженный Данат мигом вскочил в постели. Мидэя сидящая рядом с ним, не сводила с него своих искрящихся загадочных зелёных глаз.

— Откуда ты это знаешь? — выдавил Данат, потрясенно глядя на девушку.

— Её ударили ножом прямо в грудь. Нож был особенный, ритуальный, и сделал это человек со взглядом тьмы, и ты всё это видел. Она была ещё жива, когда ты подбежал к ней! — выпалила Мидэя.

И тут князь окончательно шарахнулся от неё в сторону:

— Ты ведьма?! Тогда это многое объясняет! — воскликнул он. — Конечно же! Не иначе всё, что происходит в последнее время твоих рук дело!