Хранительница небес

Осторожно бросаю взгляд на запястье, внутренне подбираясь, хотя зрелище, надо сказать, захватывающее. Там, где когда-то находился мой голубоватый мерцающий зодиак, зияет кровавая дыра. Удивительно, но Люций, кажется, чудом не повредил ни одну из жизненно важных артерий, но это единственный плюс, который я могу извлечь из этой ситуации. Рана выглядит ужасно, словно меня заклеймили, но благодаря тому, что Лео вовремя наложил жгут, кровотечение уже прекратилось, хотя запястье до сих пор пульсирует от боли.

С конца переулка до нас доносится звук чьих-то шагов, но, к моему великому облегчению, это всего лишь Анджело. Длинные светлые пряди выбились из его косы, и он оглядывается по сторонам, прежде чем замечает нас.

– Слава богу, вы здесь! Розали! Я уже начал беспокоиться, что с тобой могло случиться что-то… – Он останавливается, замечая мои окровавленные руки, а затем переводит взгляд на Консальво. Его глаза расширяются от ужаса. – Что произошло? Кто это сделал? – опустившись на землю рядом с нами, спрашивает он.

Его взгляд падает на мое правое запястье, и в глазах вспыхивает такой гнев, которого я еще никогда не замечала на его спокойном лице. От этого мурашки бегут по коже, но я послушно рассказываю, что произошло. Укладывать эту ситуацию в слова – неожиданно мучительно, словно я только сейчас до конца осознала, что все это значит для меня. Я заканчиваю свой монолог со слезами на глазах. Анджело издает какой-то исступленный звук, похожий на рычание дикого зверя. В его нежных глазах загорается бешеная жажда крови.

– В этот раз Люций зашел слишком далеко!

Я молчаливо с ним соглашаюсь.

– Консальво сказал, что он собирается отправиться в Сан-Микеле. Зачем ему на кладбище?

Лео, несколько минут молча переваривающий мои слова, расправляет плечи.

– В это время на острове еще не было кладбища, так что мы вряд ли узнаем, что ему там понадобилось, пока не последуем за ним.

Наши взгляды встречаются. Я неуверенно заглядываю ему в глаза, все еще опасаясь увидеть в них суровость и непримиримость, с которыми он смотрел на меня. Я понимаю, что заслужила его гнев, но от этого выносить его не легче. Лео по-прежнему серьезен, однако слепая ярость в его выражении уступила место решимости. В его бирюзовых глазах я замечаю нечто вроде понимания.

– Вместе, – он с ворчанием поднимается, хватая меня за здоровую руку. – Мы сделаем это вместе.

Прежде чем мы уходим, Лео перевязывает мое запястье чистым лоскутком ткани с рукава моего нижнего платья. Анджело тем временем уходит вперед, чтобы предупредить Томмазо и Галатею. Они позаботятся о том, чтобы Консальво вернули домой, к жене. Смерть паромщика вызывает у меня потрясение, и я даже не решаюсь взглянуть на его залитое кровью тело с ножом в шее. Да, он предал нас, но я радуюсь, что он не останется лежать в подворотне. Закончив все приготовления, мы отправляемся вслед за Люцием в Сан-Микеле.

Остров Сан-Микеле находится в Мурано, и только через несколько веков ему суждено будет стать венецианским кладбищем совместно с расположенным выше по течению островом Сан-Кристофоро, как объясняет мне Лео. Сейчас же в Сан-Микеле находится лишь один монастырь с несколькими монахами. Я уже проезжала мимо маленького Эйланда, да и с набережной Каннареджо он хорошо заметен, однако сегодня мы направляемся прямо туда. В порту мы арендуем лодку у ворчливого паромщика за возмутительно высокую цену, но все оказываются единодушны в том, что нам следует иметь как можно меньше свидетелей. Что бы ни произошло на острове, лучше, чтобы нас видели только монахи, хотя и надеюсь, что они вечером займутся своими делами в уединении, желательно где-нибудь за стенами монастыря.

Мы плывем в молчании, напряженные и погруженные в раздумья. Анджело берется за весла, и хотя он гребет ими в энергичном и ровном темпе, мне все равно кажется, что мы стоит на месте. Ветер хлещет мне в лицо, а небо из нежно-лилового выцветает в мягкую ночную синеву. Позади нас мерцают огни празднующего города, прыгая по воде сверкающими золотыми зайчиками. Ночи в прошлом настолько темные, что необычное для будней праздничное освещение заставляет лагуну сиять. Как бы мне ни было плохо сейчас, я все равно оказываюсь заворожена этим волшебным зрелищем. С мягкой улыбкой снова оборачиваюсь, силясь разглядеть приближающийся силуэт Сан-Микеле. От дневного света на горизонте остается лишь тонкая молочная полоса На небе зажигаются первые звезды, и я ничего не могу разглядеть в сгущающейся темноте. Он кажется мне мрачным и пустынным, как старый склеп, и вновь задаюсь вопросом: зачем Люциану понадобилось сюда ехать. Если за жуткой атмосферой, то он сделал хороший выбор.