Хранительница света

– Киан? – спросил он со смесью ужаса и надежды. Он вцепился в прутья решетки, пытаясь разглядеть хоть что-то в тусклом свете. Вместо ответа эльф застонал и перекатился на спину, чтобы повернуться к нему лицом.

Илиас ослабил хватку, встретившись с глазами цвета охры. Он разглядел узкий, немного крючковатый нос. Тонкие, хрупкие губы, уголки которых дернулись в улыбке.

– Первосвященник Тимор? – Он не видел его много лет. С момента их с Неа церемонии, закончившейся кровавой бойней. Илиас вспомнил, как впервые ступил в часовню. Она была пуста, и только священник стоял на помосте и ждал его с распростертыми объятиями.

– Что вы делаете здесь, внизу?

Стоны сменились громким кашлем, и взгляд Илиаса невольно скользнул по одеяниям Тимора. Его некогда белый халат теперь совершенно огрубел от грязи, пыли и… крови.

– Я рад, что вы в порядке, мой принц, – вместо ответа прохрипел он. – Я волновался, когда вас сюда привезли.

– Можете ли вы сказать мне, когда это случилось? – Тогда он, возможно, сможет оценить, сколько времени прошло с тех пор, как он покинул Эсерию. И Кааю. Но Тимор разбил все его надежды.

– Простите, мой принц, но я давно потерял чувство времени.

– Неважно, – солгал Илиас. – С вами все в порядке?

Тимор сухо рассмеялся, после чего снова громко раскашлялся.

– Если я произвожу впечатление эльфа, который в порядке, значит, я выгляжу лучше, чем чувствую себя.

Илиас попытался улыбнуться, но ему не удалось. Он все еще пытался понять, что здесь происходит.

– Почему вы здесь?

– Ваш отец не любит предателей, – ответил первосвященник. – Как мне кажется, вы уже тоже должны были это понять.

Илиас нахмурился.

– Что вы хотите этим сказать?

– А НУ МОЛЧАТЬ! – крикнул кто-то так громко, что Илиас вздрогнул от испуга. Его челюсть заскрежетала. Кто посмел так с ним разговаривать? Илиас получил ответ на свой вопрос спустя несколько мгновений, когда стражник подошел ближе и поднес фонарь к его лицу. Фаромир. Тюремщик отца. – Здесь не место для болтовни, принц. – В его голосе звучало неприкрытое презрение. – И ты тоже заткнись, если не хочешь сдохнуть, – обратился он к первосвященнику.

– Лучше бы я умер, чем гнить здесь.

– Какая неудача, что это не тебе решать. – Фаромир плюнул в лицо Тимора, а затем снова посмотрел на Илиаса. – Если услышу еще хоть слово, я убью вас обоих, ясно?

Илиас прищурился, и крылья его носа затрепетали.

– Следи за языком, Фаромир.

Эльф скривил губы в мерзкой самодовольной ухмылке, обнажая пожелтевшие зубы.

– Здесь, внизу, ты никто, принц Илиас. И пока ты не способен пользоваться своей магией, я могу за считаные секунды превратить тебя в пепел. – И чтобы подчеркнуть свои слова, он заставил пламя фонаря вспыхнуть.

Илиас отступил назад, чтобы не обжечься. Горящий фонарь с громким стуком упал на землю, где вскоре погас, оставив после себя обугленные останки.

– И у меня даже есть на это разрешение короля. – С этими словами тюремщик развернулся и, волоча за собой развевающийся плащ, скрылся в темноте.

Илиас разочарованно сполз по стене на пол. В его голове крутилась тысяча вопросов.

Глава 11

Каая

«Легко любить свет, не так ли? Но тьму любить невозможно».

Луана и Виндур высадили ее у конюшен в Аргонсфельде. И теперь, когда Каая ехала на лошади в направлении Кальтеннеста, слова Ариана эхом отдавались в ее голове. Он собирался сдаться. Но она никогда от него не откажется. Она отправится в Туманность, убьет Пертеаса, а затем найдет решение. Что-то, что вернет ей Ариана. Что-то, что сделает его самим собой, ее Арианом. Мальчиком, который забрал ее с улиц и подарил теплый дом. Подарил свое сердце и показал, что жизнь – это не череда неудач. Как бы она хотела сказать ему об этом.

«Просто уходи».

Ей не следовало уходить. Надо было сказать ему, что она не теряет надежды. Возможно, тогда у него хватило бы воли выстоять. Он должен выстоять.

Она цеплялась за эту мысль и на третий день пути, когда на восходе солнца добралась до маленькой деревушки, в которой выросла. Ее вид, как всегда, поразил Кааю, но она вспомнила слова Луаны.

Она превратит свои шрамы в достоинства.

Это место, ее прежняя жизнь больше не имеют над ней власти. Да, горе сформировало ее как личность, но оно не будет определять того, кем она хочет быть.

«Кто знает, какие воспоминания придут ко мне, когда я вернусь в старое тело», – подумала Каая, закрыв глаза. Она ведь почти ничего не знала о прошлой жизни Неа. Девушка тоже выросла без семьи и не ведала, откуда родом. Она была принцессой, наследницей престола, в жилах которой пульсировала необузданная сила. Но по большему счету она была просто женщиной, которая хотела жить своей жизнью. Она полюбила Илиаса, а он – ее. Они зачали дитя. Ребенка. Хотели провести вместе свою жизнь, свою вечность. Но Пертеас отнял у них эту вечность. Так же, как лишил ее – Кааю – Ариана. Ее единственного счастья.