Хранительница тайн

Лорел нахмурилась. Что значит «худшее»? Она явно что-то пропустила. Почему мисс Кэти Эллис, посвятившая себя заботе о детях с душевными травмами, так настойчиво требует от Вивьен не ходить в больницу доктора Томалина? Разве что сам доктор Томалин чем-то опасен. Может, дело именно в этом? Или больница находилась в районе, который немцы бомбили особенно сильно? Лорел минуту раздумывала, потом решила, что не стоит углубляться в этот вопрос: исследование побочной линии съест последнее оставшееся время. Скорее всего, к главной цели – узнать, в чем состоял план Дороти, – он отношения не имеет, и незачем удовлетворять праздное любопытство. Она продолжила чтение.

Чем вызван ее душевный подъем, стало ясно со второй страницы. Вивьен познакомилась с неким молодым человеком, и хотя она старается писать о нем как можно небрежнее («ко мне присоединился еще один доброволец, который так же плохо умеет держать дистанцию между людьми, как я – делать из фонариков фей»), весь опыт нашего знакомства подсказывает мне: этот легкомысленный тон скрывает нечто куда более глубокое. Что именно, я не знаю, но Вивьен не стала бы так подробно писать о случайном знакомом. Мне за нее тревожно. Мое чутье никогда меня не подводило, я сегодня же в письме призову ее к осмотрительности.

Видимо, так Кэти Эллис и сделала, потому что следующая дневниковая запись включала длинную цитату из ответного письма Вивьен Дженкинс.

Как же я скучаю по вас, Кэти, дорогая! Мы не виделись уже год, а кажется – десять лет. Я читала ваше письмо, и мне хотелось вновь оказаться вместе с вами под тем деревом в Нордстроме, возле озера, где мы устраивали пикники в каждый ваш приезд. Помните, как мы тайком убежали из дома и развесили в роще бумажные фонари, а дяде сказали, что это, наверное, сделали цыгане? И как он весь следующий день ходил по округе с ружьем, в сопровождении своего старого ревматического пса? Милый Дьюи! Такая страшная охотничья псина!

В прошлом письме вы отчитали меня за шалости, но я отлично помню, Кэти, в каких подробностях за вторым завтраком описывали «пугающие» звуки, которые слышали в ночи, когда «цыгане» «вторглись» на священную территорию Нордстрома! Ой, но до чего же хорошо было купаться при огромной серебристой луне! До чего же я люблю плавать! Как будто выпадаешь из этого мира! Все-таки я никогда не перестану верить, что найду туннель в ручье, через который смогу вернуться домой.

Ах, Кэти, интересно, до скольких лет я должна дожить, чтобы вы перестали обо мне тревожиться? Или когда я стану седой старушкой, вяжущей носки в кресле-качалке, вы по-прежнему будете следить, чтобы я не изгваздала платьице и не утирала нос рукавом? Как вы пеклись обо мне все эти годы, как трудно вам со мной приходилось, и как мне повезло в тот ужасный день на вокзале встретить именно вас!