Хранительница врат

Я не пытаюсь следить за нашим маршрутом. Усталость уже дошла до такой стадии, что я даже думать толком не могу, да и в любом случае, берег скоро тонет в тумане. Не знаю, почему, но мне смутно кажется, что мы держим путь на север. Мерное покачивание ладьи так усыпляет, что меня обуревает безумное желание прыгнуть в воду, лишь бы отделаться от этого гипнотического ритма.

Мы взошли на ладью почти сразу же, как она причалила к берегу. Эдмунд с Димитрием восприняли это как нечто само собой разумеющееся — как будто таинственным ладьям вообще свойственно внезапно появляться из тумана и бесшумно увозить пассажиров на остров, какого не найдешь ни на одной карте цивилизованного мира. А вот мне ужасно любопытно, откуда на ладье узнали, где мы.

Еще я гадаю, что-то будет с Сарджентом и остальными лошадьми, хотя Эдмунд заверил, что о них «позаботятся». Гадаю, кто эти люди в плащах и капюшонах, что сидят на носу и на корме ладьи, почти бесшумно управляя ей. Они неотличимы друг от друга — я даже не могу понять, мужчины это или женщины, — и не проронили ни слова. Хотя вопросов у меня множество, я не в том состоянии, чтобы задавать их вслух, а потому продолжаю дивиться и гадать про себя.

Соня сидит ближе к носу ладьи, а я на корме. Чем дольше мы в море, тем подавленнее становится она. Теперь она не бросает на меня через плечо гневные взоры, а сидит, уставившись в туман. Эдмунд ни на миг не отходит от нее, а Димитрий от меня. Его близость, пусть даже безмолвная, дарует мне покой и утешение. Я прислоняюсь к нему, опустив руку в воду. Луиза дремлет посередине ладьи, положив голову на руки.

Вода необыкновенно тиха. Да, ладья покачивается, но лишь от медленного и ровного скольжения по воде, а море гладко, точно зеркало, что висело над каминной полкой у нас в Берчвуд-Манор. Глядя в воду, я думаю, висит ли зеркало на прежнем месте. Осталась ли моя комната такой, как была, когда я уходила из нее, или оттуда вынесли все, что столько лет делало ее моим домом.

Сперва вокруг ничего не видно. Небо такое серое, что я даже отражения своего не вижу, а в непрозрачной воде трудно что-нибудь различить. Вдруг что-то легонько задевает пальцы опущенной в воду руки. Акула? Дельфин? Я поспешно отдергиваю руку, вспоминая, сколько диковинных морских существ видела в отцовских книгах о море.

Я осторожно заглядываю за борт ладьи — и вознаграждена за смелость тем, что вижу чей-то глаз. Судя по тому, как он торчит из воды, еще скрывающей остальное тело существа, это скорее аллигатор или крокодил. Нет, такого просто не может быть. Откуда бы им взяться посреди моря? На миг я отвожу взгляд от странного существа и оглядываюсь на своих спутников, заметили ли они его.

Димитрий впервые за все время нашего странствия задремал рядом со мной. Быстро обежав взглядом ладью, я убеждаюсь, что усталость одолела всех. Соня и Луиза спят сном младенцев, а Эдмунд оцепенело смотрит куда-то поверх носа лодки.

Я снова перевожу взгляд на воду — уж не вообразила ли я это морское существо? Нет, оно все там же, без малейшего усилия скользит рядом с бортом и словно бы наблюдает за мной сочувственным глазом. Вот глаз моргает, а существо слегка приподнимается над водой. Оно похоже на лошадь, хотя когда из моря высовывается и тут же тихо уходит обратно длинный чешуйчатый хвост, я понимаю, что таких лошадей в жизни не видывала.

Глаз странной лошади — вот что притягивает меня. Хотя я не могу толком объяснить этого — но в нем светится понимание. Понимание всего, что я вынесла. Грива морского коня струится вокруг крупной головы, точно водоросли. Не удержавшись, я протягиваю руку, тянусь к могучей шее, что виднеется под самой поверхностью. Существо покрыто гладкой шерстью. Бездонный взгляд странного животного и заворачивающее ощущение от прикосновения совершенно гипнотизируют меня. Я глажу существо, и глаза его закрываются, точно от удовольствия. А когда открываются снова, я осознаю свою оплошность.

Я не могу убрать руку — она прилипла к шее загадочного создания. Большой глаз снова моргает, а потом существо погружается под воду, затягивает с собой и меня. От потрясения я не могу вымолвить ни слова, не могу даже пошевелиться, но уже начав переваливаться за борт, выхожу из оцепенения, отчаянно брыкаюсь, хватаюсь за что попало, мгновенно перебудив всех пассажиров ладьи.

Поздно. Существо гораздо сильнее и мощнее меня, и я в долю секунды перелетаю через борт и оказываюсь в воде. Последнее, что я вижу — не полные ужаса и смятения глаза Димитрия, но безликие фигуры, все так же восседающие на носу и корме ладьи. Они одни не шелохнулись посреди овладевшего ладьей хаоса.