Хребты Безумия

     Пещерка  была не  глубже семи-восьми футов, зато  разветвлялась во всех направлениях и, судя по  гулявшему в ней ветру, составляла лишь одно звено в целой  подземной системе,  верх  и  низ  которой  были густо усеяны крупными сталактитами  и сталагмитами,  некоторые  --  столбчатой  структуры.  Но что важнее всего, тут были россыпи раковин и костей, кое-где они просто забивали проходы.  Это  костное  месиво,  вынесенное  потоком из  неведомых  зарослей мезозойских  древесных  папоротников  и  грибов,  лесов третичной  системы с веерными  пальмами и  примитивными цветковыми  растениями, содержало  в себе останки  такого  множества  представителей  животного   мира  --   мелового, эоценового   и   прочих   периодов,   что   даже  величайшему   палеонтологу потребовалось бы  больше года  на  опись  и классификацию  этого  богатства. Моллюски,   ракообразные,   рыбы,   амфибии,   рептилии,   птицы   и  низшие млекопитающие -- крупные и мелкие, известные и неизвестные науке. Немудрено, что Гедни  бросился сломя голову к лагерю, после чего все,  побросав работу, помчались, несмотря на лютый  мороз,  туда, где  буровая  вышка указывала на местонахождение  только  что  найденной дверцы  в  тайны земного прошлого  и канувших в вечность тысячелетий.

     Слегка  утолив  свое  любопытство  ученого,  Лейк  нацарапал в блокноте короткую информацию  о  событиях и отправил  молодого  Мултона  в  лагерь  с просьбой  послать  сообщение   в  эфир.   Так  я  впервые  услышал  об  этом удивительном открытии -- о найденных раковинах, костях ганоидов и плакодерм, останках   лабиринтодонтов   и  текодонтов,  черепных  костях  и   позвонках динозавра, кусках панциря броненосца, зубах и крыльях птеродактиля, останках археоптерикса,  зубах  миоценских акул,  костях  первобытных птиц,  а  также обнаруженных останках древнейших млекопитающих  -- палеотерий,  кеифодонтов, эогиппусов, ореодонтов  и  титанофонеусов. Останки позднейших  видов,  вроде мастодонтов,  слонов,  верблюдов  или  быков, отсутствовали,  и  потому Лейк определил  возраст пласта и содержащихся в  нем окаменелостей довольно точно --  не  менее  тридцати  миллионов лет,  причем  самые  последние  отложения приходились на олигоцен.

     С  другой  стороны,  преобладание следов  древнейших  организмов просто поражало.  Хотя  известняковая  формация  по всем признакам,  в том  числе и вкрапленным органическим останкам, относилась к команчскому периоду и  никак не  к  более раннему,  в разбросанных  по пещере  костях  узнавались останки организмов,  обычно  относимых  к  значительно  более  древнему  времени  -- рудиментарных  рыб, моллюсков  и кораллов,  распространенных в силурийском и ордовикском периодах.  Вывод  напрашивался сам  собой:  в этой  части Земли  существовали организмы, жившие как триста, так и тридцать миллионов лет тому назад. Продолжалось ли это мирное сосуществование на антарктических землях и дальше --  после того, как во времена олигоцена пещеру наглухо завалило? Это оставалось  загадкой. Во  всяком случае,  начало  материковых  оледенений  в период плейстоцена пятьсот тысяч лет назад -- ничтожная цифра по сравнению с возрастом  этой пещеры:  наверняка  убило все ранние  формы  жизни,  которые каким-то чудом здесь удержались.

     Лейк не успокоился, послав нам первую сводку, а тут же накатал еще одно донесение и  отправил его в лагерь,  не  дождавшись возвращения Мултона. Тот так и  остался сидеть  в одном  из самолетов у передатчика, диктуя мне --  и разумеется, радисту "Аркхема", который держал связь с внешним миром,-- серию посланий  Лейка. Те  из  читателей,  кто  следил за газетными  публикациями, несомненно,  помнят, какой  ажиотаж  вызвали они в  научном мире. Именно они побудили снарядить экспедицию Старкуэтера-Мура, которая вот-вот отправится в путь,  если мне  не удастся  отговорить  ее  энтузиастов от безумного плана. Приведу эти послания дословно, как записал их наш радист Мактай,-- так будет вернее.