Хребты Саянские. Книга 3: Пробитое пулями знамя

— Сибирского союза. — Бакшеева распирало сознание своей большой осведомленности, но не хотелось выкладывать ее по мелочам. Тогда разрушится прелесть свежести зазубренного им короткого, но веского сообщения. И поэтому он всячески укорачивал свои фразы.

— Кто же в ней принимал участие?

— Все.

— Кто все?

— Все комитеты. — Он поколебался и, чтобы слишком короткими ответами не оскорбить Лебедева, добавил: — Было представлено семь комитетов из семи, присутствовало тридцать человек.

— А когда она состоялась?

— Пять дней тому назад.

Лебедев отодвинулся, погладил свою пушистую бородку.

«Странно, — подумал он, — очень странно. Была созвана конференция. И так быстро. Никакой предварительной подготовки, даже без намека на созыв. До отъезда из Красноярска я ничего о ней не знал. Кто же представительствовал от нас?

Пришел последний, кого ждали, и Бакшеев начал свое сообщение.

— Товарищи, — сказал он, глядя в одну точку на стене, чтобы не сбили его внимательные взгляды рабочих, — на днях состоялась вторая конференция Сибирского союза РСДРП. На ней представлены были все комитеты, и все решения приняты единогласно. Конференция заслушала доклад товарища Гутовского о его поездке за границу и разработала тактику Сибирского Союзного комитета на ближайшее время. Позвольте, я вам расскажу по порядку. Товарищ Гутовский был избран делегатом от Сибири на Третий съезд РСДРП. Но съезд не состоялся…

— Это точно? — спросил Лебедев с места. — Почему не состоялся?

— Совет партии отказался созвать его. Не нашлось достаточного количества комитетов, высказавшихся за созыв съезда. Как вы знаете, Третий съезд нужен был большевикам…

— А вы меньшевик, Бакшеев? — спросил Лебедев.

— Я агитатор Союзного комитета, — ответил Бакшеев, обиженно краснея, отчего на его верхней губе отчетливее выступили проклевывающиеся усики, — и я приехал, чтобы рассказать о конференции Сибирского союза. Мне мешают…

— Хорошо, продолжайте.

— Так вот. Поскольку нужного количества голосов у большевиков не оказалось, а представители комитетов все же в Лондон приехали, большевики провели там что-то такое, что правильнее было бы назвать фракционным совещанием. В свою очередь в те же дни состоялось в Женеве другое совещание…

— Состоялось фракционное совещание меньшевиков, — вставил Лебедев. — Если все большевики оказались на съезде в Лондоне.

— Товарищ Гутовский считает, что ни то, ни другое совещание не могло представлять собой партию в целом. — Подготовленное сообщение у Бакшеева пропало, он попер по целине. — Это была, как бы сказать, фракционная драка. Оба совещания вынесли свои резолюции. Они, конечно, противоречат друг другу. Принять нам какую-либо одну из них — значит опять пойти на новый раскол. Поэтому наша конференция приняла такое решение — правильное решение: встать по отношению к той и другой части партии в одинаково необязательные отношения, — он начал путаться уже и в словах, громоздить их как попало, — то есть не считать партийными директивами ни ту, ни другую резолюцию, а считать их просто резолюциями… Для выработки нашей тактики взять любое полезное, что говорилось на этих совещаниях. И резолюции тоже… Таким образом была разработана и принята единогласно — я повторяю: единогласно — тактика нашего Союзного комитета. И таким образом…

— Погодите, Бакшеев, — остановил его Лебедев. — Как я понял, при разработке тактики использовались резолюции, привезенные Гутовским?

— Да, безусловно… Все полезное из них взято.

— А где был Гутовский — в Лондоне или в Женеве?

— Он был… он был в Женеве.

— И, значит, привез только женевские резолюции?

— Да… Не знаю.;. Да… Наверно, главным образом…

— Но ведь Третий съезд, вы сказали, состоялся в Лондоне, а Гутовский был послан делегатом на съезд! Как же и почему он оказался в Женеве?

Бакшеев покраснел еще гуще, торопливо смахнул ладонью росинки пота, выступившие на его реденьких усиках.

— Этого я вам не сумею объяснить…

— Следовательно, лондонских резолюций он не привез?

— Да… я думаю, что так… — И поспешил прибавить — Но ведь и женевские резолюции приняты нами как необязательные.

— Погодите, погодите! А о лондонском съезде что же тогда привез и доложил конференции Гутовский? Только сплетни? И клевету?

— Он говорил… что известно, что… что лондонские резолюции… вовсе не содержали истины и что… фракции, видите ли…

— Вижу. Все ясно.

Бакшеев перевел дух.

— Тогда разрешите изложить тактику, одобренную на нашей конференции. Первое. Сохраняется в силе прежний лозунг о всеобщей политической стачке…

— Прежний? Без изменений?

— Да, конечно. Мы должны повторить стачку. Второе…

— Не спешите же, Бакшеев! Только ли повторить или привести стачку к вооруженному восстанию?

— В решениях конференции говорится о всеобщей политической стачке…

— Но этого сейчас уже недостаточно! Сама жизнь ведет нас к более решительным действиям.

— Я не знаю… На конференции вопрос о вооруженном восстании не ставился и не обсуждался.