Хрен С Горы (СИ)

Хитрожопый Панхи в разговоре с глазу на глаз продемонстрировал умение во всём находить положительные моменты: он заявил, может оно и к лучшему, что придётся иметь дело на посту правителя с размазнёй Тонку, а не с Вокиру, который способен и зубы показать в случае чего. Сказать, что я серьёзно поверил в его слова, нельзя: в отличие от Ратикуитаки, у которого всё было на лице, у главы Такаму было трудно понять, что он на самом деле думает на самом деле. Несмотря на прежнюю и даже ещё более сильную внешнюю его любезность, я догадывался, что нажил себе врага взамен покойного босса.

Впрочем, теперь это меня как-то не сильно пугало: после настоящего боя в общем строю со своими «макаками» и участия в судьбах Бонко на самом высшем уровне уверенности в себе у меня прибавилось. Головорезам Панхи я могу противопоставить своих собственных головорезов — причём лучше вооружённых и умеющих биться правильным строем. А против папуасской хитрожопости есть хитрость цивилизованного человека.

* * *

На пиру моё воинство вновь изображало общество трезвости. Впрочем, я разрешил «ипану макакам», кто пожелает, пить сколько душе угодно. Но большинство из бойцов этим разрешением не воспользовались. Так что нам опять пришлось заниматься поддержанием общественного порядка. Утомительное всё же занятие — сидеть на трезвую голову среди пьяных. Нет, положительно, надо внедрять среди туземцев алкоголь без этого папуасского изврата со слюной.

* * *

Наконец гости стали разбредаться по своим деревням. Я с «макаками» вышел вместе с Панхи и Ко. По хорошему стоило бы задержаться в Хау-По подольше, чтобы проконтролировать работы сунийцев на канале имени Тонкутаки (покойному Ратикуи уже без разницы, а новому Главному Боссу — приятно), решить с таки вопрос делёжки дополнительного прибавочного продукта, который должно обеспечить орошение (я твёрдо планировал обложение двух сунийских деревень, попавших под первую очередь ирригационной программы взять в свои руки, выделяя треть дани правителю области), обсудить работу медеплавильной мастерской (здесь я был также намерен всё перевести под свой контроль, отдавая Тонку часть продукции). Но в свете наметившихся разногласий с недавними союзниками, не следовало оставлять тэми со свитой и прочих штатских беззащитными перед хозяином Такаму.

Так что пришлось мне с основными нашими силами двигаться за компанию с Панхи. В столице же оставался Такумал, на котором висело всё: от приёмки у сунийцев построенного канала и изъятия обратно шанцевого инструмента (я не успокоился, пока мой помощник дважды не оттарабанил наизусть перечень лопат и мотыг, выданных каждому из семи рабочих отрядов) до переговоров с новым таки о судьбе медеплавильни и поступлений с ганеоев. Разумеется, я надиктовал ему подробные инструкции, как поступать, а в случае чего Такумал мог обратиться и ко мне — благо быстрым шагом дорога занимает два-три часа.

И конечно именно он должен был обеспечить пополнение «ипану макаки». Пятёрку регоев из остатков свиты покойного Ратикуи я уже кооптировал в наши ряды на правах «барану» с перспективой повышения до «тупису» по итогам тренировок в строю. Такумал же поищет ещё новобранцев для нашего воинского общества. Совсем оставлять Тонкутаки без людей мне было совестно, потому всем раненым регоям прежнего правителя я предложил служить новому правителю.

* * *

Распрощавшись с Такумалом, «ипану макаки» двинулись в путь, опередив на выходе из деревни отряд такамцев: дождей не было уже шесть дней, и пусть пыль глотают наши союзнички.

На марше я великодушно не стал утруждать своих бойцов строевой подготовкой, и шли мы нестройной толпой. Рядом со мной в голове колонны топали Вахаку, Длинный и Баклан. Тут же пристроился и один из новобранцев, пронырливый малый по имени Такутонку. Мои приближённые на появление новичка рядом с «ипану олени» прореагировали недовольно. Длинный вообще хотел шугануть наглеца. Но я остановил своего телохранителя и даже завёл разговор с Такутонку на предмет того, кто из регоев покойного Самого Главного Босса ещё уцелел, и где их искать. Потом поинтересовался насчёт семьи. Так что до самого Такаму он шёл в первых рядах, наслаждаясь чистым воздухом, а не пылью, как хвост нашего отряда, где шли четверо его товарищей.

Потом и мои старые соратники (хотя «старость» их измерялась неполным месяцем) перестали коситься на новичка, а Длинный даже, в знак того, что принимает его за своего, начал подкалывать Такутонку в своей излюбленной манере — например, допытывался, где тот ухитрится так знатно опалить волосы и бороду — уж не на тушении ли того пожара, что случился в день избрания нового таки.