Хрен с Горы

Зрители окончившегося действия расходились уже в полной темноте, притихшие и задумчивые. Разговоры и слухи пойдут потом – как всегда, преувеличенные. Подвергнутые же сегодняшнему обряду остались рядом с братской могилой. Лица их выражали сложную гамму чувств. Особенно у неожиданно зачисленных в «пану макаки»: и у сунийцев Раноре, и у бонхойцев Тилуя, и у моих бывших земляков из Бон-Хо, и у сонаев Кано. Похоже, требуются комментарии со стороны «пану олени» относительно ближайшего будущего.

– Друзья мои! – начал я. – То, что все вы теперь принадлежите к одному братству, вовсе не означает необходимости везде и всегда держаться всем «пану макаки» вместе. Пока нечестивый Кивамуй Братоубийца жив, мы будем сражаться против его приспешников. Но после победы, когда Солнцеликая и Духами Хранимая тэми Раминаганива займёт трон, пути наши разойдутся: одни останутся возле нашей правительницы, другие вернутся в родные селения, чтобы там способствовать величию и процветанию Пеу и следить, чтобы вожди и сильные мужи хранили верность потомству Пилапи. Главное: где бы ни находился каждый из «пану макаки», он должен помнить о крови, которая связала нас всех, и об обязанностях перед своими товарищами и Солнцеликой и Духами Хранимой тэми Раминаганивой.

Ночью я долго не мог уснуть, хотя и успел здорово вымотаться за последние два дня, насыщенные столькими событиями. Я лежал, укрывшись мягкой циновкой, слушал храп «макак» и пробивающиеся сквозь него звуки тропической природы. Наконец усталость взяла своё, и удалось провалиться в тяжёлый сон, наполненный тревогой и смутными образами…

Проснувшись почти в полдень, первым делом увидел Гоку, охраняющего покой «пану олени». Судя по всему, мои подчинённые решили, что Сонаваралинга имеет право на заслуженный отдых после столь мощного вчерашнего колдовства, и меня никто не решался беспокоить.

Резко встав с ложа, по-быстрому привожу себя в порядок и перекусываю. После чего прошёлся по нашей стоянке. «Макаки» занимались своими делами, готовясь к дальнейшим боям и походам: некоторое количество умельцев возилось с обувью и снаряжением, Вахаку, Длинный и Кано с Тилуем по новой распределяли бойцов по подразделениям с учётом убыли состава – сопровождалось всё это спорами, переходя иногда в ругань со стороны недовольных, Тагор с Сектантом и под неизменной охраной пары бойцов разбирался с доставшимися нам луками – судя по умиротворённому и одухотворённому лицу тузтца, оружие было настоящей любовью этого вояки.

– Почему этот чужеземец до сих пор под охраной? – недовольно спросил я сопровождающего меня Гоку. – Разве он теперь не один из нас?

Разведчик пробурчал что-то на тему «доверяй, но надзирай».

– Нашим людям делать нечего, кроме как караулить кого-либо из недавно принятых в наши ряды? – добавляю. – Забирай их с собой. Пусть займутся делом. И оповести всех предводителей «пану макаки», что я собираю их на совет нашего братства.

Гоку зычным голосом подозвал к себе караул тузтца и вместе с ними направился прочь.

Пару минут мы с Тагором внимательно рассматривали друг друга. Наконец бывший военнопленный, превратившийся в одного из «макак», не выдержал и что-то спросил Сектанта. Тот внимательно выслушал и сказал мне:

– Тузтец спрашивает: он теперь должен будет служить тебе, Сонаваралинга, до конца своих дней?

– Скажи ему, Тунаки, что он служит не мне, а Солнцеликой и Духами Хранимой тэми Раминаганиве, – ответил я автоматически официальной формулировкой и только после этого прибавил: – А что касается срока его службы, то пусть хорошо научит стрелять из своего оружия тех «пану макаки», кто способен будет научиться, а потом может плыть домой. Я даже дам ему ракушек, за которыми сюда плавают, на дорогу.

Сектант перевёл. В ответ лучник неожиданно заржал.

– Что ты ему такого смешного сказал? – раздражённо поинтересовался я у вохейца.

– Он говорит, – усмехнулся Тунаки, – что ты хорошую шутку придумал, правда, злую: купцы, плавающие к берегам Пеу, друг друга хорошо знают, и на любом из десяти или пятнадцати кораблей, на котором можно уплыть в Вохе, прекрасно известно, кто хозяин Тагора-тузтца. И его всё равно схватят и отдадут в руки почтенного Выхкшищшу-Пахыра. Так что он лучше останется в нашем отряде. Будет дальше служить Солнцеликой и Духами Хранимой.

– Как хочет, – пристально глядя в глаза лучнику, сказал я. – Только пусть знает, что насильно его никто держать среди нас не будет. Может уйти в любое время.

Тузтец, выслушав перевод Сектанта, повернулся к пожилому вохейцу. Несколько минут между ними шёл оживлённый диалог, смысл которого я, разумеется, не понимал. Тагор, судя по интонации, в основном спрашивал, а мой толмач отвечал, причём, сдаётся, Тунаки был немало озадачен вопросами недавнего пленного.

– Он спрашивал, Сонаваралинга, – начал переводчик-самоучка, – не исповедуешь ли ты тенхорабубу.

– С чего тузтец это взял? – совершенно искренне удивляюсь я.