Хрен с Горы

Вообще такой роскошью (внушительного вида тесаки – что-то среднее между ножом и мечом, топоры, браслеты, кольца) имели возможность гордиться самые продвинутые из папуасов. Тесак стоил, например, двадцать с лишним корзин коя – количество, достаточное для пропитания в течение двух месяцев типичной местной семьи, насчитывающей обычно три или четыре поколения – от глубоких стариков до мелюзги, не удостоившейся ещё имён. Или же три взрослых свиньи. Что до топора из жёлтого металла, то наш старейшина, по словам Понапе, обменял его на двадцать корзин коя, четыре свиньи и четыре большие циновки.

В основном же металлическое оружие и украшения попадают в Бонхо с западной половины острова вместе со случайно забредшими обитателями тех краёв или через жителей Старого Сонава – как правило, не больше трёх-четырёх изделий в год. Оттуда же попадает и гладкая заморская керамика, вызывающая лютую зависть у Понапе. Правда, импортных горшков, чашек и ваз было ещё меньше, чем металлических орудий – видимо, из-за меньшей их сохранности при транспортировке.

Складывалось впечатление, Бонхо и Текок образовывали две практически полностью замкнутые системы, все контакты между которыми шли через Сонав. Не знаю, как там, на западе, но у нас (надо же, я уже начинаю отождествлять себя с местными) существовало определённое разделение труда. Например, жители побережья, к которому относились, кроме Бон-Хо, деревни береговых сонаев и три поселения сунийцев, меняли часть рыбы, а также раковины с кораллами на недостающие кой и баки у обитателей внутренней части Бонхо. Сунийцы на морском берегу вдобавок ко всему ещё выпаривали соль. Живущие вверх по течению Боо обменивали кой, баки, свиней и товары с побережья на камень и изделия из него у сонаев. Кроме того, в горы шли глиняные горшки, а оттуда – уже упоминавшиеся металлические предметы.

На более-менее равноценный обмен накладывались даннические и родственные обязательства. Данники-сунийцы, относящиеся к ганеоям, обязаны были поставлять бонхо и сонаям, как уже говорилось, дареоям, свиней, нескольких видов фрукты и циновки (прибрежные сунийцы заменяли фрукты солью и лодками). В свою очередь, старосты бонхойских деревень из этой дани устраивали пиршества для своих односельчан, а часть её отправляли верховному вождю всей области – таки. Причём, с точки зрения всех, дань, отправляемая вождю, не была таковой, поскольку шла на обеспечение той части молодёжи деревни, которая отправлялась служить в личную дружину таки.

Это окружение правителя, именуемое регоями, кормилось из запасов таки, которые кроме дани от сунийцев пополнялись также продуктами из хозяйства самого вождя, где трудились его жёны и многочисленная родня: братья – родные, двоюродные, троюродные и т. д., дяди и племянники всех степеней родства и их семьи. В общем, ситуация мало чем отличалась от той, что была в нашей деревне, разве что свита старосты не полностью кормилась с его стола да не имела права называться регоями, хотя в разговорах иногда это словечко проскальзывало и применительно к местным головорезам.

В отличие от таки, должность которых со времён завоевания бонхойцами своего куска Пеу переходит внутри одного родственного клана, регои не являются какой-то замкнутой кастой: любой из дареоев может попасть в дружину, для этого нужно только приглянуться вождю. Впрочем, попадаются и практически наследственные регои, у которых ещё отец и дед служили семейству таки.

В обмен на кормёжку регои должны были защищать селения как бонхойцев, так и суне от набегов восточных соседей, а также обеспечивать регулярное поступление дани. Первое на практике означало, что в случае нападения рана или сувана на то или иное селение области таки со своей дружиной выступал по следам налётчиков: если дикарей удавалось настичь, то отбиралась добыча и всё имущество грабителей, самих их жестоко избивали, при сопротивлении могли и убить. Как правило, обе стороны старались избегать человеческих жертв, поскольку они означали необходимость кровной мести. Но в горячке погони и боя убитые бывали нередко, так что отношения между обитателями Бонхо и восточными соседями колебались где-то между холодной и горячей войной.

* * *

Шаман как раз перешёл от описания разветвлённой системы обмена от гор до побережья к взаимоотношениям с восточными соседями.