Хрен с Горы

Через пару минут, вооружённый длинным бронзовым клинком, он бросился на изменников. Драка вышла короткой: первый отступник упал с глубокой раной в бедре, откуда хлестала кровь, второй сцепился с мстителем, покатившись по земле, и через минуту схватка распалась – один остался лежать с торчащим из глаза жёлтым лезвием, а его противник тяжело встал, держась за распоротый живот. Тагор вопросительно посмотрел на меня. Дождавшись разрешающего кивка, нож тузтца прервал мучения и раненного в ногу, и отказника. Другой на моём месте мог бы оставить их медленно умирать, но я-то помнил, что эти трое просто инструменты, которые направляла рука Утуменуя. Потому они заслужили лёгкой смерти.

– Слушайте меня, дареои, – начал я. – Запомните и передайте всем, кто встретится на вашем пути. Я, Сонаваралинга, таки Хона и Вэя, «пану олени» братства «пану макаки», покарал тех, кто поднял руку на моего человека. Отныне каждого, кто посягнёт на жизнь моих людей, ожидает смерть. А быстро и легко или мучительно и долго будет умирать такой убийца, решать мне, Сонаваралинге…

Ночь выдалась суматошной – такой же, как и предшествующий ей день. Смешанные команды из моих бойцов и местных кадров продолжали работу при свете факелов, отлавливая сторонников прежнего режима. Поспать мне удалось урывками, на полу ближайшей к помосту хижины – руководители «опергрупп» то и дело норовили отчитаться об успехах по поимке врагов, радостно крича мне в ухо имя очередного схваченного «сильного мужа».

Не обходилось без жертв, к счастью, не с нашей стороны. К утру к трупам убийц Баклана добавилось шесть новых тел. А из участвовавших в арестах двое получили ранения средней тяжести.

С рассветом зачистка Тенука была завершена: две с лишним сотни «неблагонадёжных элементов» лежали мордами в землю на площади, а на помосте собрались элементы «надёжные». Правда, ещё следовало разобраться в степени их надёжности: бо́льшая часть этой публики не относилась к числу упоминаемых Рами, а руководствоваться чьими-то личными заверениями о своей лояльности, равно как и рекомендациями завербованных мной в последние месяцы, я не собирался.

После завтрака, состоящего из вчерашнего печёного баки, было решено собрать совет из «наиболее верных нашей правительнице солидных мужей», как выразился Кинумирегуй. «Наиболее верными из солидных» оказались, разумеется, он и остальные тенукцы, собравшиеся вокруг тэми, командиры «макак» да хонско-вэйские предводители. К кому отнести Вахаку, непонятно, но, наверное, всё-таки к представителям нашего славного братства, вон как вчера гигант радовался, что теперь опять будет иметь дело со своими боевыми товарищами, а не со столичными интриганами.

Определив состав органа, которому суждено управлять страной на переходный период, стали ждать появления Солнцеликой и Духами Хранимой. Та явилась, свежая и выспавшаяся, аж завидки берут – вот что значит молодой здоровый организм. Ну и тот факт, что правительницу не будили каждые полчаса по пустякам.

Заседание нашего «временного правительства» почти сразу приняло неожиданный оборот. Я рассчитывал по-быстрому решить судьбу арестованной публики, а потом приступить к длинному и нудному дележу должностей с последующим распределением обязанностей. Но вместо этого мне и остальным пришлось выдержать настоящее сражение с юной тэми, которая требовала немедленной и как можно более мучительной казни всех «сильных мужей», которые толклись вокруг трона последние полгода.

Текокцы, мужественно отстаивая жизнь проигравших противников, руководствовались по большей части соображениями родства – семейные связи тесно связывали практически всю дареойскую верхушку столицы. Хонцы с вэйцами исходили из того, что сначала нужно разобраться с виной каждого. Я же прекрасно понимал, что уткнувшие сейчас носы в землю граждане, чьей крови требует Рами, единственные имеющиеся в моём распоряжении кадры, с помощью которых ещё долгие годы предстоит управлять Пеу и проводить реформы, способные приобщить папуасов к цивилизации, хотя бы в её местном бронзововековом варианте.

Столкнувшись с дружным противодействием, Солнцеликая и Духами Хранимая вынуждена была отказаться от массового насаживания на колья негодяев, из-за которых она на полгода лишилась общества Сонаваралинги. И согласилась на тщательное и вдумчивое разбирательство с каждым из обвиняемых по отдельности.

Ну а потом началось это самое «вдумчивое разбирательство». Один за другим пред очи юной правительницы представали провинившиеся подданные. Четвёрка тенукцев выступала в роли свидетелей обвинения и защиты в одном флаконе, перечисляя прегрешения доставленного и смягчающие обстоятельства, если такие имелись. Иногда добавляли свои пять ракушек тонопу Вахаку или Гоку. А наша бесконечно милосердная тэми определяла участь подсудимого. Особым разнообразием приговоры не отличались: либо отлучение от монаршего двора на срок от одного до пяти дождливых сезонов, либо на те же год – пять лет «улагу».