Христианами не рождаются

  Она вздрогнула. Потом подняла голову… Боги! Откуда эти запавшие щеки, эти черные тени под ее ввалившимися глазами? Почему она смотрит на меня с таким страхом? Отчего она, богатая наследница Аттилия Кальва, одета бедно, как рабыня?

  -Ромула! Ромула! Ты узнаешь меня? Это же я, Луций Секунд! Твой жених!

   На ее бледном лице появилась робкая улыбка. Вернее, тень улыбки:

  -Лу-уций… это ты… А мне сказали, что ты…

  Она протянула ко мне руку, словно желая убедиться в том, что наша встреча – не сон. Но тут…

   -Не смей! Ты что, забыла?

   Ромула отдернула руку и испуганно посмотрела на свою спутницу. Потом опустила голову и пролепетала:

   -Прости, юноша. Я тебя не знаю. Пожалуйста, уходи.

   -Ромула! Что с тобой? – закричал я. А потом набросился на старуху. – Что вы сделали с моей невестой? Отвечай! Что вы с ней сделали?

   -Убирайся прочь! – завопила разъяренная старуха. – Не то я тебе сейчас задам! Эй, Герман, Фурий, сюда!

   На крик старухи из дома выбежали двое уже знакомых мне дюжих рабов. Увы, наши силы были слишком неравны, чтобы попытаться отбить у них Ромулу. Так что нам с Сильваном пришлось спасаться бегством. Ныряя в узкий переулок, я успел оглянуться. И увидел, как старуха тащит Ромулу к дому. Дверь за ними захлопнулась…

   Теперь я убедился – моя невеста и впрямь попала в беду. И я - единственный, кто способен ей помочь. Но только – как же мне это сделать?

***

    Я промаялся в раздумьях до полудня. А в полдень ко мне явился посланник от Мирталис с приглашением сегодня вечером пожаловать к ней в гости. И хотя я помнил, что должен  явиться к ней завтра, мог ли я в чем-либо отказать несравненной Мирталис?

   Отчего-то мне сразу бросились в глаза бронзовые головы Медузы на воротах ее дома. Я вспомнил, что слышал от кого-то о подобных украшениях…  Впрочем, в следующий миг мне стало не до раздумий и воспоминаний. Передо мной, в полупрозрачной одежде, расшитой разноцветным шелком и золотом, благоухая пряным запахом духов, стояла великолепная Мирталис.

  -Здра-авствуй, Лу-уций! – ее голос отозвался в моем сердце дивной музыкой. – Как я рада, что ты прише-ел! Будь моим го-остем!

   Ее дом походил на шкатулку, полную драгоценностей. Но лучшей из них была сама Мирталис. Она казалась Цирцеей, Еленой, Афродитой²⁹…впрочем, разве все эти красавицы могли сравниться с ней, несравненной и прекраснейшей? Неудивительно, что мне не было дела до стоявших перед нами угощений. Возлежа за столом рядом с Мирталис, я не мог наглядеться на нее, не мог наслушаться ее чудного, певучего голоса.

  -Расскажи-и о себе, мой Лу-уций… Я хочу зна-ать о тебе все-е…

  И я рассказывал ей о своем отце-художнике и об его последней картине, и о матери, и об учебе на Косе, и о своем друге Руфе. Сам не знаю отчего, умолчал лишь о Ромуле. А она, склонив на белоснежное плечо свою кудрявую головку, внимательно слушала мой рассказ. Когда же я закончил, с нежнейшей улыбкой протянула мне чашу, полную каленского вина:

  -Ах, как это все интере-есно… Атланти-ида… Ведь я-а оттуда родом, мой Лу-уций. В моих жилах течет кровь тамошних царе-ей. В Атлантиде меня звали Хари-итой.

   Я насторожился. Неужели она и вправду царского рода? А Мирталис, похоже, не на шутку предалась воспоминаниям:

  -Не удивляйся, мой Лу-уций. Я жила не то-олько в Атланти-иде. А и в Вавило-оне. Меня там звали Энна-атис Прекра-асной. Еще я жила в Еги-ипте. И была любимой женой фарао-она Аменхоте-епа Восьмо-ого. Да, а прожила-а мно-ого жизней. Ведь я владею та-айной ве-ечной жи-изни и ве-ечной ю-юности…

   И тут я словно очнулся от чар. Потому что вспомнил одного человека, который лечился на Косе у моего дяди. Это был бедный торговец финиками, страдавший манией величия. И, хотя нехорошо смеяться над больными, но этот плюгавый человечек с грязной тряпкой на голове вместо шлема, с палкой вместо меча, визгливо декламирующий: «я Ахиллес богоравный, надежда и слава ахеян», одновременно вызывал и жалость, и смех. Россказни Мирталис о всех ее прошлых жизнях походили на бред этого несчастного, с пеной у рта повествовавшего о том, как храбро он бился под стенами Трои и сразил самого Гектора. Однако Мирталис не была сумасшедшей. Тогда почему же она так стремилась уверить меня, будто владеет секретом бессмертия и вечной юности? Я всмотрелся в ее лицо… и заметил у нее на лбу полуприкрытые кудряшками морщины. Заметил, как густо нарумянены ее щеки, как ярко накрашены ее губы. Нет, передо мной явно не юная девушка. Этой женщине далеко за тридцать. Тогда почему же она не вернет себе юность? Ответ напрашивался сам собой: Мирталис лжет. Вот только с какой целью?

   -Я могу поделиться этой та-айной с тобо-ой, мой прекрасный асклепиа-ад. – вкрадчиво шептала Мирталис. – Только будь мои-им. Я люблю тебя, мой Лу-уций. Я еще никого та-ак не любила, как тебя-я…

   Она попыталась обнять меня. Но в этот миг мне припомнилась утренняя встреча с Аттилией Ромулой. Нет, я не могу предать свою невесту! Особенно сейчас, когда ей так нужна моя помощь!

   Я приподнялся и сел на ложе. Мирталис изумленно уставилась на меня. Разве могла она ожидать, что кто-то сможет устоять перед ее чарами?