Христианин. Nil inultum remanebit. Часть первая. Предприниматель

«Бычара», несмотря на свою внушающую страх свирепость, неожиданно оказался весельчаком. Заметив замешательство Николая при виде автомата, он улыбнулся и, хохотнув, неожиданно заговорил голосом, который, в понимании Николая, не соответствовал ни его виду, ни роду его занятий: это был мягкий человеческий баритон.

– День добрый, Николай Степанович. Я не буйный, бояться меня не надо. А чего ты такой удивленный? Да ладно тебе! Думал, тут телка длинноногая торчит? А вот, блин, и ошибся! Да ладно, бывает. Я понимаю! Я тут вот, понимаешь, с некоторых пор референтом у Александра тружусь, – сыпал словами «бычара», пристально глядя Николаю в глаза. – А, да ты еще и насчет этого озадачился, что ли?! – «бычара» и кивнул на автомат. – Да это мой рабочий инструмент: автоматическая ручка-самописка. Я ей расход подписываю… Да ты проходи. Александр тебя ждет.

– А ты весельчак, – спокойно сказал Николай. – Познакомиться-то с тобой можно, референт? Тем более, что ты меня уже знаешь.

– Валяй, – добродушно сказал «бычара». – Знакомься.

Он встал со стула, жалобно скрипнувшего, и подал Николаю свою здоровенную пятерню.

– Михаил, – сказал он. – Друзья Мишаней зовут. Можно и так.

Николай с некоторой опаской подал свою руку, которая, рядом с «клешней» Михаила, показалась ему детской ручкой. Но рукопожатие бандита было мягким, человеческим.

– Ну, Степаныч, будем дружить. Друзья моих друзей – мои друзья, – сказал бандит.

– Я – за, – сказал Николай. Он улыбнулся Мишане и открыл дверь в кабинет его шефа.

Махурин сидел за большим столом в белом кожаном кресле и, улыбаясь, смотрел на Николая. Потом вышел из- за стола и шагнул навстречу.

– Ну, здорово, чертяка, – сказал он, приобняв Николая. – Что так долго не заходил-то?

– Здравствуй, дорогой, – с улыбкой сказал Николай, тоже приобняв и похлопав друга по широкой упругой спине. – А что же по пустякам беспокоить занятых людей?

– Ах ты, лжец, – добродушно, в тон Николаю, заговорил Махурин. – Я же знаю: не любишь ты нас, бандитов.

– Откуда знаешь? – сделал удивленное лицо Николай и тут же улыбнулся.

– Я, Коля, много чего знаю, а о еще большем – догадываюсь, – улыбнулся ему Махурин. – Но ты ко мне не как к бандиту захаживай, а по-дружески, я ж тебе всегда рад.

– Знаю, что рад. Потому и прихожу к тебе не как к бандиту. И какой ты вообще бандит? Ты среди них чужой.

– Ладно. Все. Хватит меня лечить. Мы все тут – чужие. Временные. Присаживайся, где удобно. Выпьешь что-нибудь?

Махурин, глядя на Николая, остановился посреди кабинета в ожидании ответа. Высокорослый, широкоплечий, с правильным тонким носом на правильном лице, светловолосый и голубоглазый красавец Махурин ни в чем – ни в облике, ни в одежде, ни в поведении – не походил на бандита. Обычный парень. Иногда бывает даже несколько щеголеват. Волосы носит не короткие, как у братвы, а нормальной длины, даже, может быть, немного удлиненные.

– Есть «Корвуазье», «Мартел», армянский коньяк, есть настоящая «Хванчкара», «Мукузани», «Чинзано», что-то еще французское и очень дорогое, есть чача, есть бабушкин самогон, наконец, есть настоящая шацкая водка!

– Нет, Сань, спасибо. Ты же знаешь – не охочь я до зелья.

– Я тоже. Бизнес у меня тяжелый, всегда начеку надо быть, как на охране границы.

– А чем же снимаешь стресс? – усмехнувшись, спросил Николай.

– Ну, во– первых, у меня крепкая психика и железные нервы. Во– вторых, к жизни и смерти, да и вообще, ко всему, что внутри жизни, ты же знаешь, я отношусь с философским спокойствием. А в– третьих, есть спортзалы, баня, женщины. Все способы – безалкогольные. Ладно, шутки в сторону. Рассказывай, что привело, какие проблемы?

Махурин прошел на свое место и опустился в кресло.

– Слушай, а у тебя там, в приемной сидит… референт. Балагур! Меня откуда– то знает… Ты что, дал ему список тех, кого без пропуска можно пускать?

– Что ты, Коля! Какие списки! Любые списки в нашем деле легко становятся уликами! Это я ему сейчас сказал, чтобы пустил Николая Степановича – тебя то есть. Это, Коля, называется – порядок. А если скажу: «Не пускать!», – то не пустит. Вот так. Я не для всех доступен в любое время суток. Только для друзей.

– А чего это он у тебя с автоматом? Можно сказать, наперевес? И раньше я его у тебя не видел. Что– то случилось?

– Автомат? А… Ну да, автомат…, – грустно повторил Махурин. – Да… не обращай внимания. Мы теперь так всегда. В последнее время. А Мишаня – это мой… это моя ударная сила…

– Да пусть хоть ударная, хоть безударная… Автомат– то так зачем развешивать? Ну, чтоб на виду? А если менты? – недоумевал Николай.