Христианин в языческом мире или о наплевательском отношении к порче

Вот резюме этих апостольских мыслей преп. Ефремом Сириным: «А об идольских жертвах знаем, поелику все мы знание имеем. И хотя это знание надмевает тех, кои ходят туда (к идольским капищам) для еды, но любовь, которая щадит ближних своих, туда не позволяет ходить. Если же кто возмнит, что он что-либо знает, тoт еще не познал, как подобало бы ему знать. Нo кто любит помогать (ближним), тот познал. О ядении же идольских жертв знаем, что ничто есть идол в мире. Ибо хотя и есть предметы, коим воздается богопочтение, на небе или на земле, так как на небе солнце и луна называются богами, и другие также предметы на земле: но для нас один Бог Отец. Но не у всех есть знание о том предмете, о котором я сказал. Есть некоторые простецы между верующими, которые ходят для ядения в дом идола; поелику верующие видят, что священники и учители ходят туда, и по нетвердости своего ума считаю себя нечистыми, как скоро думают, что то, что мы вкушаем здесь, есть как бы идольская жертва. Смотрите же, говорит, и берегитесь, чтобы эта власть, которую вы имеете, или ядением всего или невоздержанием себя от вхождения в те места, как-либо не послужила соблазном для немощных. Но если кто из братьев нетверд умом своим и увидит тебя, имеющего знание, там возлежащим: то он, при ложном взгляде на жертву, увлеченный желанием к ядению идоложертвенного, — вот, погиб невинный, ради кого Христос умер. Итак, не вводите в грех братьев своих и не соблазняйте их, то есть не заставляйте их колебаться ради совести их немощной. Не считайте же это за нечто легкое, так как против Христа согрешаете, если не будете оберегать братьев своих. Подлинно, если из-за пищи, которая извергается в отхожие места, соблазняется брат мой, то не только воздерживаться буду от мяса, которое в несколько дней съедается в доме идола, но совсем не стану есть мяса вoвеки, дабы брата моего не соблазнить… Не то говорим, что идол есть что-либо; ибо я знаю, что то, что приносят в жертву язычники, они бесам приносят. Ради сего увещеваю вас избегать их, такъ как общение наше с бесами устраняет вас от общения с Господом нашим: ибо не можете чашу Господню пить и чашу бесовскую; и сесть за столом Господним и за столом бесовским. Или ревность хотите вызвать у Него этим? И хотя все можно ради свободы, но не все, что можно, бывает полезно ближним нашим. Не своей только пользы должны искать мы, но и ближних. Все, что продается на торгу, ешьте, только к жертвеннику бесовскому не приступайте. Ради cовести не распрашивайте о том, что находите на рынке, — совесть разумею не распрашиваемых, а распрашивающих. Если кто из неверующих зовет вас на обед, и вы желаете пойти, — то все, предлагаемое вам, ешьте по причине голода, ничего не расспрашивая ради совести, дабы не ослабеть ей. Если же кто скажет: это священная жертва — то не ешьте ради того, кто объявил. Ибо Господня земля с полнотою ея. И хотя здесь вам не даст есть, но в другом месте не воспрещает вам. Ради совести, будет ли слаб или окажется твердым. О совести же говорю не моей, но другого. Для чего свободе моей подвергаться суду чужой совести? То есть: если они соблазняются, то стану ли и я подобен им?» [114].

Святой Григорий Чудотворец в 1-м правиле говорит: «не тяготит нас пища, хотя и ели пленники предложенное им от обладающих ими… Апостол же глаголет: брашна чреву и чрево брашном: Бог же си сие и сия упразднит (1 Кор. 6,13). И Спаситель, всякое брашно очищающий, рек: не входящее во уста сквернит человека, но исходящее (Матф. 15, 11)».

Не идол вредит человеку, а человек сам вредит себе, если придает какое-то значение идоложертвенной пище. В конце концов — если даже в мире идол есть ничто, то зачем же приписывать ему какую-то значимость в Церкви, в жизни церковного человека?

Святой равноапостольный император Константин Великий использовал языческую символику в своих монетах. Но изображения языческих богов лишаются собственно религиозного значения, становясь просто аллегориями -какими они были, например, в европейских дворцах 17-19 веков. «Было и обратное: есть монеты, на которых к изображению Марса приставлена голова Константина» [115]. Кроме того, Константин учитывал, что «святилище, коль скоро оно не имело при себе персонала жрецов и не имело никакого культа, не считалось по античным представлениям за храм в религиозном смысле» [116]. Поэтому император Константин оставил в Константинополе неразрушенными святилище и статуи Диоскоров.