Христианская духовность в католической традиции

Как на Востоке, так и на Западе некоторое время существовала практика совместного проживания. Клирики и соблюдающие безбрачие мужчины жили в одних домах с девственницами, чтобы защищать их и обеспечивать их духовные нужды. Эта ситуация неизбежно вела к злоупотреблениям, подвергавшимся резкой критике епископов и проповедников, таких как св. Иоанн Златоуст, св. Иероним и Псевдо-Климент (автор трактата Ad Virgines, написанного в середине третьего века). В конечном счете было составлено церковное законадательство, защищающее принявших посвящение девственниц и обеспечивающее необходимые условия для соблюдения подобающего им образа жизни. Эти установления в какой-то мере способствовали развитию подлинно монашеских общин из принесших обет целомудрия и признанию Церковью монашеского образа жизни.

Следовало бы, однако, отметить, что семейная жизнь воспринималась первохристианами не просто как уступка естественным потребностям; напротив, к семейной жизни, как и к мученичеству, христиане относились как к истинному свидетельству жизнью учения Христа. Св. Павел не только обращался с советами к мужьям, женам и их чадам (ср. l Kop 7:1-40; 2 Kop 6:14–18; Еф 5:21–33; 6:1–4; Кол 3:18–24), но и пользовался образом союза мужа и жены в качестве символа союза Христа с Церковью (ср. Еф 5:25–30). Впрочем, в основу и самого чина посвящения девственниц был положен свадебный обычай. Покрывало девственницы, заимствованное из римского свадебного обряда, служило символом ее сочетания со Христом, а в Средние Века вошло в традицию вручать посвященной деве кольцо и венец, также являвшиеся символами вступления в брак. Безбрачие и отказ от мира не означали пренебрежение к браку или отрешение от всего тварного.

ОТШЕЛЬНИЧЕСТВО И КИНОВИТСТВО

На протяжении веков продолжают существовать различные мнения относительно истоков возникновения христианского монашества. В то или иное время в качестве вдохновляющих и прообразующих моделей христианского монашества назывались следующие типы нехристианской монашеской жизни: отшельники Сераписа в Египте; аскеты-буддисты; ессеи, жившие подобно монахам у Красного моря примерно в 150 г. до Р.Х.; иудейские аскеты, называемые терапевтами, жившие неподалеку от Александрии; гностики неоплатоновского толка; аскеты-приверженцы бога Митры. Викэр, являющийся авторитетом в данном вопросе, приходит к следующему выводу:

Следует заметить, что, несмотря на ошибки, которыми изобилуют теории Евсевия и Кассиана…. монашество несомненно с самого начала вдохновлялось желанием подражать апостолам и перво-христианам — хотя, разумеется, не только этим.

В монашестве, конечно, есть элементы, являющиеся не специфически христианскими, а характерные для любого стремления к внутреннему совершенству. Эта общая основа человеческой духовности объясняет существование реальных аналогий между институтом монашества и институтами очень далекими от него как во времени, так и в пространстве… Тем не менее, самый фундаментальный христианский фактор, определяющий истоки монашества и обоснованный историками, — это острая "ностальгия по ранней Церкви", выражавшаяся прежде всего в желании вести "апостольскую жизнь", иными словами — это христианская ментальность, сформированная апостолами в ранней Церкви и отличавшая их жизнь. В этом нет ничего удивительного, ведь, как мы помним, первые манахи были убеждены в универсальности приведенной в Деяниях формулы христианской жизни. [76]

Дом Морен Жермэн обосновывает приведенное выше утверждение тем, что сложившийся в начале четвертого века образ жизни отнюдь не был монашеским, а являл собой приспособление к мирной жизни многих христиан после прекратившихся гонений. В сущности монахи и отшельники стремились всего лишь сохранить нетронутым тот идеал христианской жизни, которому они следовали изначально. [77]Св. Иоанн Златоуст (+407) утверждал, что монастыри необходимы, ибо христианство не вошло в мир; как только мир обратится, исчезнет нужда в отделении монашествующих. [78]

И действительно, жизнь св. Иоанна Златоуста представляет собой интересный парадокс второй половины четвертого века. Аскет по складу характера и по образу жизни, всегда тяготевший к созерцательности, он, тем не менее, отдал все свои силы деятельной жизни, став проповедником и водителем душ. В молодости он провел четыре года в киновии и два года был отшельником, однако его аскетическая практика, по-видимому, была настолько суровой, что он подорвал здоровье и вынужден был вернуться в Антиохию. Там он посвятил себя служению сначала в качестве дьякона, затем — пресвитера и, наконец, епископа Константинопольского.