Христианский мир и эллино-римская цивилизация. Исследования по истории древней Церкви

Иееп вообще не расположен придавать особенной ценности «Церковной истории» Сократа. В этом отношении он прав лишь отчасти: он обращает внимание преимущественно на факты из гражданской истории, с какими знакомит читателя труд Сократа, но не ценит другой стороны того же труда — церковно-исторической. В церковно-историческом отношении труд Сократа остается очень важным для науки, как это, хотя и не без преувеличения, доказывает Гарнак в своей статье, с которой мы познакомили читателя выше. Странным представляется желание Иеепа как можно более оттенить свой взгляд на зависимость Сократа от Савина. Ему, очевидно, почему-то хочется доказать, что православные греческие церковные историки и шагу не умели сделать без руководства арианских историков Филосторгия или Савина. Зависимость от Филосторгия он приписывает и Сократу, и Созомену, и Феодориту, а зависимость от Савина — в особенности Сократу. Нужно сказать, что заключения Иеепа в этом случае лишены твердости и убедительности. Что «История» Филосторгия была под руками православных историков Сократа, Созомена и Феодорита, это пусть остается фактом несомненным, но этот факт ни о чем предосудительном не может свидетельствовать относительно чести названных историков; они пользуются Филосторгием с большой разборчивостью. Да и можно ли с решительностью говорить о большой зависимости названных историков от Филосторгия, когда Филосторгий дошел до нас далеко не в полном виде? С какой явной натяжкой Иееп рассуждает о значительной зависимости православных историков от арианских, это яснее всего видно на его рассуждениях об отношении Сократа к Савину. О Савине и его имеющем научно-историческое значение труде мы ничего не знаем кроме того, что по этому вопросу сообщает Сократ; мы толком не знаем, что это был за труд — большой он или небольшой; был ли он простым сборником соборных актов или же чем-то вроде истории соборов IV в. Но эта скудость сведений о Савине нимало не стесняет Иеепа. Он, во-первых, утверждает, что труд Савина был чем-то вроде церковной истории — IV в., хотя для такого утверждения у него нет достаточных данных; во-вторых, он авторитетно заявляет, что Сократ «в существеннейших частях своей истории» пользовался Савином, хотя для такого мнения в распоряжении исследователя лишь несколько совершенно неважных ссылок самого Сократа на Савина. Нам представляется, что у Иеепа заметна какая-то непонятная мания унизить православных греческих историков за счет арианских. Более правильные суждения о Сократе составляет Гарнак. Однако и этот исследователь не во всем прав в отношении к Сократу. Едва ли можно согласиться с тем, что он говорит о церковно-исторических воззрениях Сократа и их происхождении из того обстоятельства, что Сократ был мирянин и потому на многое смотрел не так, как смотрели в его время лица, принадлежащие к клиру. Едва ли Гарнак прав, когда полагает, что догматический кругозор Сократа был настолько узок, что все веровавшие в Св. Троицу по-православному ему казались православными, хотя бы они в других пунктах церковного учения и отступали от вселенской истины. Как бы то ни было, трактат Гарнака представляет собой самое полное исследование о Сократе во всей западной литературе.

Созомен. — Об этом церковном историке V в., как и о Сократе, рассуждают и Гарнак, и Иееп. И опять эти исследователи не сходятся между собой в воззрениях на указанного историка. Первый ставит его церковно-исторический труд очень низко, а второй ценит этот труд много выше.