Христианство

Эта идея стоит того, чтобы ее постичь – с ее помощью из христианства устраняются мнимые трудности. Прежде чем я стал христианином, я никак не мог понять вот чего: христиане считают, что вечный Бог, Который вездесущ и Который движет всей Вселенной, стал однажды человеком. Что же происходило со Вселенной, спрашивал я, когда Он был младенцем или когда Он спал? Как Он мог быть одновременно Богом, Который знает все, и человеком, спрашивающим у Своих учеников: «Кто прикоснулся ко мне?» Как видите, и здесь загвоздка – в категориях времени: «когда Он был младенцем», «как мог Он одновременно?». Иными словами, я предполагал, что жизнь Христа как Бога протекала во времени, а Его жизнь как жизнь Человека Иисуса в Палестине представляла собой короткий отрезок, взятый из этого времени, точно так же, как моя служба в армии была коротким отрезком моей жизни. Возможно, так думает об этом большинство людей.

Мы представляем себе, что Бог жил во времени, когда Его земная, человеческая жизнь только предстояла Ему. Потом мы видим Его в этой жизни. Потом, представляется нам, Он может оглянуться на Свою земную жизнь как на прошлое. Но, скорее всего, эти наши представления не имеют ничего общего с реальностью. Мы не можем ставить земную жизнь Христа в Палестине в какое бы то ни было временное соотношение с Его жизнью как Бога, который – вне пространства и времени. Человеческая природа Христа с присущей ей слабостью, неведением и потребностью в сне включается каким-то образом во всю Его Божественную жизнь. Эта, человеческая Его жизнь, с нашей точки зрения, – определенный период в истории нашего мира (с Рождества Христова до Распятия).

Мы считаем, что этот период – и период в истории Бога. Но у Бога нет истории. Он слишком реален от начала и до конца, чтобы иметь историю. Ведь иметь историю – значит потерять часть реального существования (история и есть та часть его, которая ускользнула от нас в прошлое) и не обрести до поры до времени другой его части (она еще в будущем). Фактически у нас нет ничего, кроме крошечной частицы настоящего, которое исчезает прежде, чем мы начинаем о нем говорить. Не приведи нам Господи думать, что и Бог – такой же. Даже мы можем надеяться, что в вечности от этого избавимся.

Если вы думаете, что Бог – во времени, у вас возникает еще одна трудность. Каждый человек, который сколько-нибудь верит в Бога, верит и в то, что Бог знает о наших намерениях на завтрашний день. Но если Он знает, что я собираюсь сделать, не значит ли это, что я не свободен сделать что-то другое?

Здесь опять-таки трудность возникает из-за предположения, что Бог существует и проявляет Себя в соответствии с линией времени подобно нам; единственная разница в том, что Он может видеть будущее, а мы нет. Что ж, если бы это было так, если бы Бог предвидел наши поступки, то очень трудно было бы понять, как мы можем не совершить их. Но представьте себе, что Бог – над линией времени. В этом случае то, что мы называем «завтра», видно Ему так же хорошо, как то, что мы называем «сегодня». Для Него все будет «сейчас». Он не вспоминает того, что мы делали вчера; Он просто видит это теперь, потому что, хотя для нас «вчера» безвозвратно ушло и потеряно, для Него оно осталось. Он не предвидит те вещи, которые мы сделаем «завтра»; Он просто видит, как мы это делаем. Для нас «завтра» еще не настало, а Он уже сейчас в «завтра». Нам бы никогда не пришло в голову, что мы не свободны выбирать вот сейчас, потому что Бог знает, что мы делаем. В каком-то смысле Он не знает наших действий до тех пор, пока мы их не совершили; но, с другой стороны, когда бы мы их ни совершили, для Него это – «сейчас».

Это соображение мне очень помогло. Если оно не помогает вам, забудьте о нем. Мысль эта – вполне христианская в том смысле, что ее придерживались мудрые представители христианства, и ничего противоречащего христианству в ней нет. Но вы не найдете ее ни в Библии, ни в каком-либо из церковных догматов. И вы можете оставаться превосходным христианином, не принимая ее или не задумываясь над этим вообще.

4. Благотворная инфекция

Я начинаю эту главу с просьбы. Постарайтесь представить себе такую картину: на столе лежат две книги, одна поверх другой. Совершенно очевидно, что нижняя книга ту, что на ней, наверху, поддерживает. Только благодаря нижней книге верхняя на пять сантиметров выше поверхности стола, а не касается этой поверхности. Обозначим нижнюю книгу буквой А, а верхнюю – буквой В. Позиция А обусловливает позицию В. Это ясно, да? Теперь представим себе (это, конечно, не может случиться на самом деле, но подойдет для иллюстрации), представим себе, что обе книги были в таком положении вечно. В этом случае позиция В всегда зависела от позиции А, но позиция А не существовала до позиции В. Иными словами, результат здесь наступает не после причины, как бывает обычно: сначала вы съедаете огурец, а потом у вас расстройство желудка. Этот принцип действует не всегда. Еще минутку терпения, и вы увидите, почему я считаю это важным.