Христианство и мировое бабство

XXXI). Но так только ли у нас в России?

 . . .Прочный и гармоничный союз _х_о_т_я__б_ы_ равноправных личностей, говорю

я. О том, чтобы женщина была помощницей мужчины и твёрдо осознавала своё место в

мире, речи теперь вообще не идёт. Махина двухтысячелетней христианской истории

толкает нашу героиню вперёд, ко всё большему самоутверждению.

 Но сознаёт ли и мужчина это своё место? . . И помогает ли ему в этом

сложившаяся ситуация - в Церкви, в обществе, в литературе, в семье? . .

 

 С христианской идеологией женщина получила мощное орудие воздействия на

мужчину. Ибо, как всякая религия, христианство неверифицируемо (то есть любое

его утверждение невозможно проверить, можно лишь сравнивать с эталонным учением

"Отцов Церкви"). Другими словами, христианскими догматами можно оправдать

решительно любой поступок - в силу своей бесконечной глубины они подвержены

самому различному, самому произвольному истолкованию.

 Вот как это выглядело на личном моём примере. Когда я предлагал нечто своей

"законной половине", она ответствовала: "нет, так как ты мой законный венчанный

муж, а потому обязан делать то-то и то-то". Когда же она надумала развестись, то

я припомнил ей как эти слова, так и высказывание Христа о недопустимости

развода. Тут-то и пришлось мне столкнуться с исключительной гибкостью как

женского мышления, так и христианских догм. Поверьте: одно идеально подходит к

другому. А именно - мне было заявлено, что "преподобный Серафим Саровский

говорил, что часто причащаются в храме, на небе же остаются непричащёнными. И

таинство нашего венчания было действительно только на земле, но не на небе". Как

вам этот изящный пируэт мысли?

 Итак, в трясине всех этих выкрутасов вынуждены мы барахтаться, закрутив роман

с православной девушкой. Не говоря уже о том, что связываясь с православной мы

тем самым лишь как бы закрепляем и утверждаем это её нечестие.

 

 Вообще-то критике всё изложенное в принципе не подвержено - их (христиан)

царствие не от мира сего, и раз мы не начинаем слепо исполнять обряды, то и

своим падшим разумом не в состоянии постичь всех требуемых вероучительных высот.

И это при том, что один из авторов (а именно - Тертуллиан) заявлял, что наша

душа по сути христианка. Из чего, кстати, следует, что мы, "люди внешние", прямо

так, душою, можем "отделить зёрна от плевел".

 Или, формулируя более прямолинейно, для исторических христиан мы - никто,

люди второго сорта, и не имеем права их даже критиковать. Так мало-помалу, и

совершенно незаметно для своих адептов, христианство обернулось полной своей

противоположностью. . . Просто умора, что христиане не в состоянии

отрефлексировать как всё произошедшее, так и своё типично языческое отношение к

другим. Кстати, любую, самую доброжелательную и позитивную критику воспринимают

они чисто по-бабски, как повод для пущего самооправдания: типа, у нас самая

"крутая" вера, и потому-то "падший мир" на неё и ополчается.

 Врёте, теплохладные! Слишком много чести - ополчаться на вас! Скажите

спасибо, что вас ещё критикуют, то есть обращают на вас хоть какое-то внимание,

чего-то ещё ждут от вас. . . Тоже мне, отцы-пустынники. . . Луг, блин, духовный.

. .

 

 Одною из самых важных проблем является то, что христианство лишь на словах,

поверхностно переосмыслило Ветхий Завет. Вообще-то все мы существуем "внутри"

парадигмы христианства; наше сознание укоренено в ней, является неотъемлемой его

частью. И поэтому мы не видим, не можем видеть, что само христианство является

ничем иным, как диалектическим отрицанием иудаизма с его Ветхим Заветом.

Христианство само появилось и развивается по тем же самым законам гегелевской

диалектики, отражающих реальности мира падшего, то есть бабского.

 Так вот. В своём пафосе отрицания всего "ветхого" (что вообще хорошо видно по

любым словам Христа), а равно и в дальнейшем своём развитии, оно выбрало из

Ветхого Завета только то, что связано с пророчествами о Мессии, начисто позабыв

о первых главах Книги Бытия: зачем был создан Адам, зачем была дана ему Ева. . .

В своём увлечении Спасителем (и, соответственно, спасением) христиане даже не

соизволили создать учение, каким образом Адам и Ева должны были непорочно

"плодиться и размножаться" в раю - хотя ответ-то лежит на поверхности. Из

великолепной, глубокой, убедительной картины мира было выбрано лишь одно

поверхностное высказывание: женщина "спасётся через чадородие" (1 Тим. 2, 15).

Сообществу мужиков-подкаблучников так и не удалось понять, что Священное

Писание, взятое в целом, понятое как нечто единое, предлагает иной тип жизни,

иной тип семьи, иной тип отношений, иной тип деторождения - чем тот, который

удобен сообществу женщин. Как никому и не пришло в голову, что Новый Завет без

Ветхого не имеет _н_и_к_а_к_о_й_ ценности. Первый даёт способ жизни; второй -

смысл. . .

 

 Почему-то так сложилось, что в христианстве вообще не существует понятия

"ответственности" - не только в богословии, но даже и в менталитете, и это не

только потому, что общественным сознанием христианских народов управляют

женщины, но и оттого, что, объятые страхом смерти наши "герои" только и думают о