Христианство и перевоплощение

Когда антропософия говорит о "развитии", она делает это не так наивно, как зачастую бывало в XIX веке под впечатлением научных открытий. "Развитие" в антропософском смысле есть нечто многоуровневое и дифференцированное. Наблюдение за действительностью показывает, что в развитии всегда присутствует и движение вспять и новые достижения нередко оплачиваются по крайней мере временной утратой прежних способностей, что зачастую "двигаться вперед можно и двигаясь назад". Прохождение через повторные земные жизни, ставящие человека лицом к лицу с негативными последствиями его вины, переживания суда после каждой земной смерти -- все это еще не гарантирует, что человеку от одной земной жизни к другой автоматически должно быть "лучше и лучше". Такая возможность, разумеется, существует, но человек должен соучаствовать в своем становлении. В зависимости от его поведения ему от одной земной жизни к другой может с тем же успехом становиться и "хуже и хуже" Значит, перевоплощение как таковое отнюдь не есть то же самое, что и "повторное рождение". Когда инкарнации закончатся, вслед за очередным посмертным судом произойдет истинный "Страшный суд", открывающий возможность разделения человечества на "овец и козлищ" -- на тех, кто использовал свои земные жизни в праведном смысле, и на тех, кто пренебрег присутствовавшей в земном бытии возможностью. В конечном итоге решающим моментом будет: принят Христос людьми или нет. Без приятия того, что через Христа вошло в развитие человечества, задача "становления человеком" не может быть по-настоящему решена. Становление человеком будет все более проявлять свою тождественность "становлению христианином", причем последнее, безусловно, понимается не в узко конфессиональном смысле.

Рудольф Щтайнер пришел к своим христологическим выводам, руководствуясь не апологетически христианскими интересами. Последовательно продвигаясь по пути эмпирического исследования духовного мира, он столкнулся с сверхчувственным фактом, лежащим в основе христианства. Это его видение Христа проливает новый свет и на учение о карме. Словом "карма" древнеиндийские воззрения указывают на взаимосвязь, которая как причина и следствие перехо- [Стр.70]

дит из одной жизни в другую. Закон "посева и жатвы" ("что посеет человек, то и пожнет", Гал. 6:7) действует также от одной жизни к другой. Поступки и переживания одной инкарнации, вне непрерывного опосредования материально- земным пронесенные через чисто духовно-душевную область, вызывают в следующей инкарнации соответствующие обратные влияния. Чем больше действует истинное "я", призванное к свободному творчеству, тем значительнее, наряду с аспектом "жатвы", становится аспект "посева" -- в смысле способности заложить новые "начинания", привнести в бытие новые элементы. То, что как "любовь свыше" творчески, почерпнутое из высшего мира, привносится в земное существование, не срывает "математически" точного плана кармы в переплетении причины и следствия, но добавляет новый, дополнительный фактор в расчеты судьбы, благодаря чему результат становится иным.

В высочайшем смысле это справедливо и касательно самого Христа. Он, как мы говорили, несет САМОГО СЕБЯ и как новый дополнительный фактор изменяет баланс судьбы человечества. Существование "греха мира", который несет божественный Агнец, можно понять только исходя из идеи кармы. Содеянное человечеством зло есть духовная реальность. Сущностно оно присутствует в незримых сферах мира как злая мощь. Человек способен "исправить" всегда лишь часть своих дурных поступков. Порой из глубочайшего раскаяния он может стать святым. Если позволяют обстоятельства, он может сделать жертве своего прегрешения столько добра, что в определенном смысле как бы возмещает урон -- если не в этой, то в одной из следующих жизней. Но полагать, что тем самым действительно все уже сделано, значит судить поверхностно. Все подобные "искупления" не упраздняют факта, что зло уже произошло, стало реальностью и тем изменило состояние мира в целом. Человек постоянно грешит "не по средствам". "Залезает в долги", которые сам не сумеет "выплатить". Соответствующий вывод духовных исследований Рудольфа Штайнера созвучен библейским высказываниям. Третье измерение злого поступка -- то, что он причиняет урон не только самому согрешившему и его жертве, но и нарушает что-то в незримом духовном составе мира, -- находит выражение в псалме 51, где молящийся [Стр.71]

обращается к Богу: "Тебе единому согрешил я". Тот же смысл заключен и в словах блудного сына, который говорит своему отцу: "Отче! я согрешил против неба..." -- и лишь затем добавляет: "и пред тобою" (Лк. 15:18, 21).