Христианство. Как все начиналось

Павлово понимание крещения ближе к идеям греческих, египетских, сирийских и персидских мистериальных культов, распространенных в Римской империи во времена Иисуса, чем к традиционному иудейскому и иудеохристианскому обряду очищения.

Вечеря Господня

Помимо крещения, христианского обряда, который совершался над человеком раз в жизни, Павел унаследовал от предшественников еще одну культовую практику – общинную трапезу. Она называлась также «преломлением хлеба» и «благодарением» («Евхаристией»). Опять-таки Павел по-новому осмыслил ее, превратив в воспроизведение «вечери Господней», последней пасхальной трапезы Иисуса с апостолами в ночь перед распятием.

Из слов Павла можно заключить, что мистический смысл трапезы был открыт ему лично Христом: «Я от Господа принял то, что и вам передал» (1 Кор 11:23). Павел не говорит, что получил данный материал как часть апостольского предания о смерти, погребении и воскресении Иисуса (ср. 1 Кор 15:3: «я первоначально преподал вам то, что и сам принял»). Если я правильно понимаю, мистическое осмысление Тайной вечери восходит не к синоптическим евангелистам, составившим свои повествования между 70 и 100 годом н. э., а к Павлу, который писал свои письма в начале 50-х годов. Похоже, что эта идея вошла в традицию евангелий от Марка и Матфея через Луку, ученика Павла, чей рассказ о Тайной вечере отражает воззрения его учителя. Только Павел и Лука сообщают, что Иисус велел повторять этот обряд. Павел усматривал здесь двойную аллегорию: верующие участвуют в искупительной смерти и воскресении Христа и становятся частью мистического тела Христа – Церкви. С точки зрения Павла, те, кто вкушают хлеб и вино Евхаристии, обретают мистическую и сакраментологическую связь с искупительной смертью Христа.

...

Ибо я от самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: «Это Мое тело, за вас ломимое. Делайте это в память обо Мне». Также и чашу после вечери, и сказал: «Эта чаша есть новый завет в Моей крови. Делайте это, когда только будете пить, в память обо Мне». Ибо всякий раз, когда вы едите этот хлеб и пьете эту чашу, смерть Господню возвещаете, пока Он не придет.

( 1 Кор 11:23–26 )

Поскольку хлеб символизировал плоть Иисуса, вкушавшие его также духовно превращались в единое тело – Церковь: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор 10:16–17; ср. Рим 12:4–5).

При таком высоком понимании общинной трапезы неудивительно, что плебейские ученики Павла в Коринфе недотягивали до нужных стандартов мысли и поведения. Павел сетовал, что члены общины не дорожат единством, разделяются по социальному признаку (1 Кор 11:18; ср. 1:12), да и во время самой вечери ведут себя недолжно. Вместо того чтобы всем вкушать одну еду, каждая семья приносила свое, и в результате бедняки уходили униженными и голодными, а богатые объедались деликатесами и напивались (1 Кор 11:21–22, 33–34). Странная картина коринфской церкви создается, когда Павел запрещает коринфянам не есть за одним столом с пьяницами, идолопоклонниками, клеветниками, мошенниками, развратниками и стяжателями (1 Кор 5:11).

Как бы то ни было, преломление хлеба («вечеря Господня»), как его понимал Павел, стало краеугольным камнем культа в языческом христианстве и остается таковым доныне.

Харизматические проявления

Харизматическая духовность, характерная для Иисуса и апостольской церкви в Палестине (глоссолалия, исцеления, явления ангелов – см. Деяния апостолов), была распространена и в Павловых общинах (если ситуация в коринфской церкви типична для языкохристианства). Павел выделяет десять духовных даров, существующих ради общего блага.

...

Одному дается Духом слово мудрости , другому слово знания … иному вера … иному дары исцелений … иному чудотворения , иному пророчество , иному различение духов , иному разные языки , иному истолкование языков .

( 1 Кор 12:8–10 )