Христианство на пределе истории

Если бы это писали материалисты, для которых «мозг» и «душа» – одно и то же, такой страх был бы понятен. Если бы это писали колдуны, которые верят в безграничную власть колдовства и «кодовства», – этот страх был бы понятен. Если бы действительно была возможна такая технология, которая простым лучевым воздействием понуждала бы человека отрекаться от Христа, забывать о Нем, тогда зачем было бы вообще придумывать карточки и штрих-коды, издавать антихристианские книги, газеты и фильмы? Достаточно было бы на улицах поставить соответствующие лучевые пушки – и все! Кто выходит из дому, сразу бы «зомбировался» и «печатался». Да и просто – ну возьмите пару крепких казаков, взломайте вы любую фотомастерскую, где делаются цифровые фотоснимки, разберите по деталям всю технику и покажите – где же там устройство, порождающее «лазерный луч», наносящий «печать» на мозг!.. Такое «исследование со взломом» было бы меньшим грехом, нежели листовка, взламывающая души людей и всевающая туда панику и магизм.

Для материалистов поведение человека определяется движением электрических токов и кодов, передаваемых по нервной системе. Для них сознание есть производное от физиологии. Поэтому их представление о том, что с помощью наведенного импульса можно контролировать поведение человека (человека, а не собаки), логично в рамках системы их верований. Но христианам-то зачем низводить человека до уровня животных? Зачем монахам становиться на позиции радикального материализма и пугать людей, будто «посредством спутниковой связи жизнь человека становится полностью управляемой»[536]?

Если даже кто-то видит и фиксирует мои перемещения – это еще совсем не означает, что он управляет моей жизнью.

Но надо отдавать себе отчет и в том, к каким последствиям ведет согласие с предположением о возможности управлять человеком с помощью электронных технологий. Ведь вся святоотеческая антропология строится на убеждении в богообразной свободе человека. Именно потому, что человек свободен, – он ответственен за свои дела и за свой выбор. Мир не может всецело навязать себя человеку и растворить человека в себе. Ну, а теперь представьте: благочестивый христианин идет по улице. Вдруг на него набрасываются какие-то «антихристовы слуги». Христианина оглушают, быстро вживляют ему «на чело и на руку» две крохотные пластины с компьютерными «чипами». И теперь через эти «чипы» появляется возможность контролировать мысли, чувства и действия этого человека. Подчиняясь такому контролю, «христианин» начинает жить по тем стандартам поведения, которые предписывает ему антихристово общество. Вместе со всеми он исполняет команды, передаваемые через спутник: богохульствует, топчет христианские святыни, прославляет антихриста…

И вот этот бывший христианин окончил свой земной путь. На Страшном Суде этот человек, последние годы своей жизни проведший в экстазе богоборчества, может ли быть оправдан?

Как видим, вопрос о «печатях» и о компьютерной психологии вводит нас в самые глубины церковных размышлений о человеке и о его свободе.

В богословии при высказывании некоего суждения принято проследить, как его принятие отзовется во всех уголках православного вероучения. Не вызовет ли этот тезис разрушительных последствий в какой-нибудь – пусть даже совершенно удаленной – области устоявшихся церковных преданий.

Мне кажется, что представление о том, будто «чип» (это компьютерное изделие, якобы позволяющее руководить поведением человека) есть «печать антихриста», является не только не традиционным, но и потенциально еретическим. Принятие этого допущения потребует пересмотра всего традиционного православного учения о человеке. Мне такая работа совершенно не по душе – и именно поэтому я предпочитаю выступать против попыток «материализовать мистику»[537].

Новые «материалисты» полны энтузиазма. Но ведь не только для энтузиазма есть место в церковной жизни. Должно быть место и для спокойного рассуждения.

А едва мы вспоминаем о существовании такой добродетели, как рассудительность, как начинаем понимать, что нет никакой логики в суждении, будто «идентификация лишает человека богодарованной свободы»[538].

Архимандрит Тит задает вопрос, который кажется ему риторическим: «Кто может твердо сказать, что не отступит от него благодать Божия, когда он дерзко примет идентификационный код?»[539]

Но ведь похожий вопрос можно задать и самому отцу Титу: На каком основании Вы беретесь за Бога решать – отнимет ли Он Свою благодать (которая все-таки не тождественна благословению батюшки Тита) у такого человека, принявшего код, или нет?

Не много ли берет на себя такой совопросник? В каком кармане у него лежит «харизмометр», позволяющий сопоставлять благодатность людей, еще не зарегистрировавшихся по новым правилам, и тех, кто прошел такую регистрацию? Если свобода человека есть Бого-дарованная реальность, то никакой компьютер ее и не отнимет.