Христианство: трудные вопросы

Конечно, говоря о счастье, Клэр подразумевает счастье любовное — и потому, что она женщина, и по другой причине. Я в жизни не слышал, чтобы она применила этот принцип к чему-нибудь еще. Взгляды у нее довольно левые, и она пришла бы в ужас, если бы ей сказали, что, в конце концов, безжалостный капиталист имеет право на счастье, которое для него — в деньгах. Кроме того, она не терпит пьяниц и ни разу не подумала, что для них счастье — в выпивке. (…)

На самом деле она просто повторяет то, что уже лет сорок твердит западный мир. Когда я был очень молод, все прогрессивные люди говорили как один: «К чему это ханжество? Надо смотреть на половую потребность, как на все наши прочие потребности». По простоте своей я им верил, но понял потом, что они имеют в виду совсем другое. Они имеют в виду, что к вышеупомянутой потребности надо относиться так, как мы ни к одной потребности не относимся. Цивилизованный человек всегда считал, что свои инстинкты и желания надо сдерживать. Если вы никогда не будете сдерживать инстинкта самосохранения, вас сочтут трусом. Если вы не будете сдерживать тяготения к наживе, вас сочтут жадным. Даже сну нельзя подчиняться, если вы — часовой. Но любая жестокость и любое предательство оправданны, если речь идет о влюбленности и страсти. Все это похоже на систему нравственности, согласно которой красть нельзя, но абрикосы красть можно.

(…) Итак, наши любовные порывы — в особом положении. Они оправдывают все то, что при других обстоятельствах назвали бы безжалостным, нечестным и несправедливым.

Я не считаю, что это верно. (…)

Признавая «право на счастье» (в этой области), перед которым ничто все обычные нормы поведения, мы думаем не о том, что бывает на самом деле, а о том, что нам мерещится, когда мы влюблены. Беды — вполне реальны, а счастье, ради которого их терпят и творят, снова и снова оказывается призрачным. Все, кроме мистера М. и миссис Н., видят, что через год-другой у мистера М. будут те же основания покинуть новую жену. Он снова поймет, что на карту поставлено все. Он снова влюбится, и жалость к себе вытеснит жалость к женщине. Скажу еще о двух вещах.

Первое: общество, в котором неверность не считается злом, в конечном счете бьет по женщинам. Что бы ни утверждали песенки и шутки, выдуманные мужчинами, женщина гораздо моногамнее нас. Там, где господствует свальный грех, ей много хуже, чем нам. Кроме того, она больше нас нуждается в домашнем счастье. То, чем она обычно держит мужчину, — ее красота — убывает год от года, а с нами все иначе, потому что женщинам, честно говоря, безразлична наша внешность. Словом, в беспощадной войне за любовь женщине хуже дважды: и ставка у нее выше, и проигрыш вероятней. (…)

Второе: я не думаю, что на этом мы остановимся. Если мы хоть где-то возведем в абсолют «право на счастье», рано или поздно принцип этот заполнит все. Мы движемся к обществу, в котором признают законным всякое человеческое желание. А тогда, даже если техника и поможет нам сколько-то еще продержаться, цивилизацию нашу можно считать мертвой, и (я даже не вправе сказать «к несчастью») она исчезнет с лица земли.

Михаил Логачев

Почему, согласно христианской вере, удовлетворение сексуальных потребностей возможно только в рамках брака?

Понимаете, «удовлетворение сексуальных потребностей» возможно, извините за грубость, и в гордом одиночестве. Если я все-таки хочу каких-то отношений с другими людьми, то тут возникают уже серьезные моральные проблемы: другой человек — это не устройство для удовлетворения моих потребностей, он сам по себе личность, драгоценная в очах Бога. «Вне брака» предполагает отношения типа «использовать — выбросить». В самом деле, если человек не вступает в брак, он с самого начала предполагает временность отношений, оставляет дверь открытой, чтобы смыться как только, так сразу… То есть я тебя безумно люблю, но не настолько безумно, чтобы связаться с тобой на всю оставшуюся жизнь. Понятно, что это вслух не проговаривается, но речь-то идет именно об этом. Блуд-то тем и ужасен, что это не любовь, а использование. У меня есть потребность, а тут подвернулось подходящее и доступное тело…

Мне как-то попался молодежный журнал, где «сексуальный партнер» именовался, в порядке смеха и шуток, «вибратором». Так вот, блуд — это отношение к другому человеку как к «вибратору» или к «кукле» для «удовлетворения сексуальных потребностей». Даже вполне секулярные гуманисты понимают, что это несовместимо с достоинством человека — ни моим, ни другого.

Сергей Худиев

Когда мы говорим о христианской нравственности в сфере брака, семьи и половых отношений, всегда нужно помнить, что эти нравственные нормы даны христианам, детям Божьим, — то есть тем, кому Господь дает не только заповеди, но и силу, чтобы их исполнить. Если мы этого не поймем, то мы вообще в христианской жизни ничего не поняли. Господь Сам очень ясно сказал, что Его требования невозможно исполнить без Его помощи («Человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу», Мк. 10:27).