Христианум Империум, или Ариэля больше нет. Том III

Северин вырос в деревне и хотя крестьянином не был, но крестьянскую породу знал хорошо. Сейчас перед ним сидели самые типичные крестьяне, и вместе с тем они были совершенно нетипичными. Он не мог понять этого парадокса. Хозяин немного хмурый, хотя вполне доброжелательный, гостеприимный, хозяйка к тому же очень улыбчивая, по всему видно – добрая. Чем же они так отличаются от обычных крестьян? И вдруг Северин понял: в них нет веселья, они слишком серьёзны. Для таких людей необходимость веселиться вместе со всей деревней должна быть страшнее любого наказания. А ведь деревня живёт большой семьёй, здесь слово «единоличник» звучит страшнее самого последнего ругательства. Таких, как эта семья, в деревне обычно не любят. И не потому что завидуют исправности их хозяйства, хотя не без этого, а потому что они «какие-то не родные». Северин ещё раз внимательно глянул в глаза хозяину и хозяйке, почувствовав, что словно натолкнулся на стену. В свой мир они никого не пустят, и никакой другой мир им не интересен. Они никогда не относились к односельчанам плохо, они никак к ним не относились. Такие люди никогда не тратят силы души на презрение к окружающим, они их просто не видят в упор. Вот и исчезли отсюда все соседи, потому что по большому счёту соседи для этих людей и раньше не существовали. Было в этом что-то пугающее, даже зловещее, но, если разобраться, то, может быть, и нет в этом ничего плохого?

Одни любят жить посреди толпы, они могут быть счастливы, только если вокруг них постоянно крутиться множество людей. Другие совершенно не переносят человеческого мельтешения, им хорошо только тогда, когда вырвутся из людской круговерти. Одно другого не хуже, просто люди разные. Кто-то хочет чувствовать себя частицей огромного мира, а кому-то это совсем не надо, и они создают для себя свой маленький мирок, за пределами которого их не просто ничего не интересует, там для них вообще ничего не существует. Но почему бы и нет, если души у этих людей такие? В слове «единоличник» на самом деле нет ничего плохого, но в деревне это слово всегда будет ругательством, если не проклятием. Деревня это и есть мир, но не все способны в этом мире жить. А эти люди – прирождённые крестьяне, но совершенно не способные жить в деревне. Ну так вот они и оказались на хуторе. У Бога для каждого есть вариант. Интересно, как они относятся к своим детям? Может быть, они так же никогда не вырастут, как маленькая дочка у бабушки Эрлеберта? Тот мирок принадлежит исключительно молодой старушке, а этот? Мысли Северина прервал вопрос Иакова, обращённый к хозяину:

– А гости у вас тут часто бывают?

– У нас не бывает гостей. Вы – первые. В пустынных местах гостеприимство – закон. Но, если честно, гости нам не особо нужны.

– А старшая дочь у вас уже совсем невеста.

– Ну не невеста ещё, – по-прежнему спокойно, но уже довольно жёстко отрезал хозяин.

– Но ведь вот-вот.

– Ты к чему клонишь, парень? – спросил хозяин уже совсем сурово.

– А вот к чему… – начал речь ни сколько не смутившийся Иаков. – Земли у вас тут, я посмотрел, очень много, вам столько не вспахать. Чтобы вы сказали, если бы я поставил себе дом ближе к лесу и стал бы пахать землю, которая всё равно пустует?

– Ничего не сказал бы. Запретить не могу. Эту землю нам Бог подарил, она не наша. Если Бог отдаст часть той земли кому-то другому, например, тебе, спорить не стану. Не привык Бога гневить.

– Но не обрадуетесь?

– Не обрадуюсь. Потому что ещё не известно, что ты за человек, и какой из тебя выйдет хозяин. Придурки рядом с нами уже жили, да все куда-то подевались. А вдруг ты такой же, как они, да ещё и не исчезнешь никуда?

– Хвалить себя не стану, сами увидите, какой я хозяин. Я так по земле истосковался… Пошёл на военную службу, думал себя найду, да не срастается. Землица к себе зовёт. А как увидел глаза вашей дочери, так сразу подумал: или это моя судьба, или у меня вовсе нет судьбы. Но вы не переживайте, посватаюсь к ней через пару лет, не раньше. А до той поры буду видеть её только в вашем присутствии. С этим не стану торопиться, надо сначала дом поставить, землю распахать, на ноги встать. К тому времени вы уже увидите, смогу ли я стать для вас достойным зятем. Тогда и об остальном поговорим.

– Ну что ж… Говоришь разумно. Посмотрим, как работаешь. Дом поставить помогу.

– Не надо. Я сам справлюсь.

– Не выделывайся. Вот когда я тебе дам от ворот поворот, тогда и будешь выделываться. Дом поставить помогу, семена дам, лошаденку землю вспахать. Хозяйствуй. А там посмотрим.

Тут все заметили, что по лицу хозяйки текут слёзы.

– Ты чего, мать? – спросил обеспокоенный хозяин.

– Знала, что так будет.

– Правильно знала. Дети вырастают. Ничего не поделаешь.

– Ты бы хоть дочку спросил, правитель великий.

– Не о чем пока спрашивать. Придёт время – спрошу. Неволить не стану, не переживай. Она против моей воли не пойдёт, но и я против её желания ничего не решу. Так ли говорю?

– Так, отец. Пока и правда больше нечего обсуждать. Только что-то душу захолонуло, – хозяйка махнула рукой и вытерла слёзы.