Христианум Империум, или Ариэля больше нет. Том III

После победы мы объявили амнистию всем, кто служил драконам, но не совершал на службе у них преступлений. Тех, кто издевался над мирным населением, участвовал в пытках и казнях, а после победы пытался прикинуться мирной овечкой, мы выявляли, судили и чаще всего отправляли на рудники на разные сроки. Казнили крайне редко, кровью все уже были сыты по горло. Но ветераны тиранили и третировали всех, кто при драконах работал, получал от них вознаграждения, и не пытался бунтовать, и уж тем более всех, кто носил красный плащ. Иной красный за всю войну меча не обнажил, таких мы простили, предложив интегрироваться в новую жизнь на равных правах со всеми, но ветераны страшно доставали бывших красных. «Не забудем, не простим».

Стратоник не раз собирал ветеранов и делал им грозные внушения, требуя прекратить бесчинства и оставить бывших красных в покое. Те молча слушали, кивали и при этом криво ухмылялись. И наглели всё больше и больше. Они уже привыкли к тому, что за побои, за погромы, за вымогательства с них никто строго не спрашивает, их максимум штрафовали, а они ещё потом и выколачивали из своих жертв сумму, необходимую для уплаты штрафа, так что жаловаться на ветеранов перестали вообще, и они окончательно обнаглели.

Однажды одного трактирщика поутру нашли в его заведении зарезанным, а на лбу у него кинжалом были вырезаны слова: «Красная сволочь». Вся вина этого безобидного старика состояла в том, что при драконах он не закрыл свой трактир, и к нему частенько заходили комиссары пропустить по стаканчику. Но старик держал трактир и до драконов, и после них, оставаясь совершенно вне политики, просто занимаясь тем единственным делом, которым он мог заниматься. Надпись на лбу несчастного четко указывала на убийц, но это оказалось ещё не самым большим цинизмом. Перед смертью трактирщик завещал свой трактир одному из ветеранов, при том, что у него были жена, двое взрослых сыновей и пятеро внуков.

До той поры Стратоник относился к ветеранам снисходительно, хоть и порыкивал на них, но относительно добродушно. Он не мог сурово наказывать своих боевых товарищей. Но тут в нём что-то сломалось и, пригласив к себе десяток ветеранских лидеров, заговорил с ними уже по-другому.

– Которому из вас трактирщик завещал своё заведение?

– Ну мне… – нагло ухмыльнулся один толстяк в сержантском плаще.

– А ты не знаешь, почему он завещал трактир тебе, а не жене и сыновьям?

– Так я же это… кровь за него проливал. Ну и он того… из благодарности, – сержант продолжал нагло ухмыляться.

– Кровь, говоришь, проливал… У меня очень хорошая память на лица, а твоей рожи я что-то не припомню.

– Так я в обозе служил.

– А… Так ты крыса обозная… И много ты крови пролил, на телегах катаясь?

– Я, между прочим, рисковал наравне со всеми, был ранен стрелою в ногу.

– Ну это какая кровь… А вот сейчас будет кровь, – Стратоник резко ударил своим огромным кулаком в нос ветерана, буквально расплющив его. Хлынула кровь, ветеран завизжал, схватившись за лицо руками.

Это было для всех настолько неожиданно, что остальные ветераны сжались и не могли выговорить ни слова. Наконец, один из них с трудом выдавил:

– Ты что творишь, магистр… Ты не имеешь права…

– Права, конечно, не имею. Но имею возможность. Я же белый герой, мне всё можно и никто меня не накажет.

– Но мы же… – ветеран не успел закончить, Стратоник с такой силой ударил его под дых, что тот ещё долго не мог ни разогнуться, ни выдохнуть.

– Сколько вы платите штраф за нанесение побоев?

– Два золотых, – дрожащим голосом сказал один из ветеранов.

– Быстро достали четыре золотых.

Ветераны покопались в кошельках и протянули Стратонику четыре монеты. Магистр приказал адъютанту позвать городскую стражу и сказал ветеранам на прощание:

– Знаете, что я понял в последнее время? Среди красных было немало прекрасных людей. А среди белых было немало мрази. Вы и есть та самая мразь. А мы сейчас создаём мир нормальных людей. Вам не место в этом мире. На войне я просто прикончил бы вас за измену, но сейчас другое время. Вас будут судить. К последнему преступлению может быть и не все из вас имеют отношение, но разберёмся за одно и с другими вашими делишками. А пока посидите в тюрьме.

Когда подошли стражники, Стратоник сказал их командиру:

– Уважаемый, я тут погорячился, да врезал парочке из этих. Виноват, больше такого не повторится. Вот штраф за нанесённые побои. А теперь отведите этих людей в тюрьму, они обвиняются в совершении тяжких преступлений.

Император одобрил действия магистра, канцлер создал специальную следственную бригаду для расследования преступлений ветеранов. Бюргеры поняли, что наступило время справедливости, завалив следователей жалобами и свидетельскими показаниями. Пришлось арестовать ещё несколько десятков человек. На суде обвинителем был Стратоник. Он потребовал для пятерых смертной казни, для остальных – каторги. Суд удовлетворил требования обвинителя. Потом я императорским указом помиловал главных злодеев, заменив смертную казнь двадцатью годами каторги.

– Но вашего милосердия никто не оценил, – грустно вставил Робер.