Хризантема

Во вторник утром Кэйко отдала на почту толстый конверт, адресованный дяде Хидео. В письме, написанном четким изящным почерком на лучшей рисовой бумаге, выражались сожаления по поводу семейной катастрофы, великодушно признавалась ее необратимость, а затем в подробностях излагался визит Мисако в дом бывшего мужа, когда адвокат обманом заставил ее подписать бумаги. Упоминалось о двух миллионах иен в оберточной бумаге, и перечислялись дорогие вещи, принесенные в свое время Мисако в дом Имаи в качестве приданого. Конверт должен был отправиться специальной курьерской почтой и отдан лично в руки адресату не позднее вечера следующего дня.

Мисако, поглощенная мыслями о снежном видении, к тому времени уже забыла о планах матери. Впервые в жизни необыкновенный дар принес не боль и смятение, а радость. Самой ей в детстве не приходилось лепить снежную хатку, и она догадывалась, что именно со священником, спавшим рядом в комнате под тем же окном, связано новое видение. Новое, чистое, совсем не такое, как прежде.

*

В три часа того же дня Мисако вошла в палату с горячим чаем и пирожными, рассчитывая, что Тэйсин достаточно окреп, чтобы поговорить. Монах сидел в кровати, аккуратный и чисто выбритый, но серый и осунувшийся, похожий на бумажную куклу, изображающую прежнего благодушного толстяка. При виде Мисако лицо его просияло.

— О! Да вы почти уже поправились, — воскликнула она. — Уже можете бриться.

Тэйсин смущенно почесал подбородок.

— Утром приходил Конэн-сан, — объяснил он, — и мне удалось высидеть на стуле достаточно долго, чтобы он меня побрил. Правда, на бритье головы времени не хватило.

— А с пирожными справитесь?

— Приложу все силы, — улыбнулся монах, на секунду становясь похожим на самого себя, — но только потому, что их принесли вы. — Он стыдливо одернул ночное кимоно и подтянул одеяло, словно только что обнаружил, что лежит в постели. — Я почти ничего не помню, — признался он и вдруг покраснел. — Я хотя бы сказал вам спасибо за ваши труды?

— Раз десять, если не больше, — рассмеялась Мисако, опуская поднос на тумбочку возле кровати. Потом передала монаху чашку с чаем и пирожное и уселась на стул. — А я вам десять раз ответила «на здоровье» и повторяю в одиннадцатый. — Наклонив голову набок, она пристально вгляделась в лицо больного. — Тэйсин-сан, вы сегодня явно чувствуете себя намного лучше, это только из-за бритья или есть и другая причина?

Тэйсин отпил из чашки и улыбнулся.

— Наверное, еще и лекарства действуют… Кроме того, я сегодня хорошо выспался, впервые за время болезни, и мне приснился замечательный сон.

— А вы запомнили его?

— О, ничего особенного, — смутился монах, — просто воспоминание детства. Вы знаете, я вырос в горах, в маленькой деревушке, там дети зимой часто лепят домики из снега. Вот мне и приснилось, что я сижу в таком домике со своей сестрой. Какой приятный сон!

— Скажите, — прищурилась Мисако, — а вы чувствовали вкус рисовых колобков, которые ели во сне?

Тэйсин разинул рот от удивления.

— Откуда вы знаете, что мы ели рисовые колобки? — Потом вдруг рассмеялся: — Ну конечно! Что же еще могут есть деревенские детишки в снежной хатке.

Мисако поставила чашку на поднос.

— Вам не приходилось слышать, чтобы два человека видели один и тот же сон?

Монах озадаченно моргнул.

— Нет, никогда. Разве такое бывает?

— Все бывает, — серьезно кивнула она. — Иногда случаются самые странные вещи. Кстати, я хотела спросить о тех костях, что нашли в пруду… Кэнсё-сан рассказал мне про череп. Почему вы сообщили только ему?

Тэйсин жалобно застонал.

— Я очень хотел, но побоялся.

— Чего вы боялись?

— Боялся испортить настроение госпоже Кэйко, — нехотя объяснил монах. — Она не любит, когда упоминают о тех костях, потому что считает их причиной смерти вашего деда.

— Да что вы, не может мама так думать! — воскликнула Мисако. — Наверное, вы ее не так поняли.

— К сожалению, это так, — вздохнул Тэйсин. — Сегодня утром Конэн-сан как раз вспоминал, что у нас творилось, когда она нашла урну с прахом у меня в шкафу.

— Что? — удивилась Мисако. — В шкафу?

Совсем сконфузившись, монах сполз на подушку.

— Мисако-сан, пожалуйста, не спрашивайте меня сейчас об этом. Я так устал…

— О, простите! — спохватилась Мисако. — Вы еще так больны, а я пристаю с делами. Поговорим потом, когда поправитесь. — Она заботливо подоткнула одеяло. — Отдохните, постарайтесь заснуть. Я попозже еще зайду.

— Что вы, не нужно, — запротестовал Тэйсин. — Я и так отнимаю у вас столько времени… Мне уже лучше.

— А мне нравится проводить с вами время, — улыбнулась Мисако. — Так что после обеда увидимся.

Она выскользнула в дверь и торопливо сбежала по лестнице. Ей не терпелось поскорее попасть в храм и поговорить с младшим священником. Конэн наверняка знал о том, что произошло.