Хрома

Женские тела у Микеланджело могут потягаться по стероидам со штангистами. Мускулистые мужчины устали от суровых тренировок. Пойманные в камне, они ведут бесконечную и неравную борьбу, пытаясь освободиться. Исполненный ненависти к себе, самокритичный автопортрет в Страшном Суде - очень тревожный духовный путь к самоотрицанию, и один из величайших шедевров.

С другой стороны, жизнь Леонардо была жизнью придворного. Великий художник, который развлекал и развлекался. Он продавал свой гений, и со временем отрастил патриархальную бороду, во всем напоминая Нептуна. Волосы вились вокруг его лица как воды на рисунках с потопом.

В записных книжках он отказывается от старого метода достижения мудрости в пользу непосредственных наблюдений над перспективой, цветом, светом и тенью, искусством живописи, архитектуры, строительства укреплений, полета, целого множества тем.

Его короткие выразительные предложения созвучны мыслям философа Витгенштейна, жившего в нашем столетии:

Цвет освещенного объекта зависит от цвета освещающего тела...

Тень всегда зависит от цвета поверхности, на которую она брошена...

Изображение в зеркале зависит от цвета зеркала...

Белый и черный не прозрачны...

Никогда еще наблюдения не были столь точны.

Исследования Леонардо о светлом и темном изменили направление, в котором развивалась живопись. Он изобрел кьяроскуро, которое подхватил Караваджо в следующем веке. Леонардо описывает свет, который излучает лицо женщины, стоящей в темном проходе:

Тень - это уменьшение света, темнота - это отсутствие света...

Светящееся тело кажется менее блестящим, когда оно окружено ярким фоном...

Чем ярче свет, тем глубже тени...

Леонардо - это свет, пролитый в будущее. Прошлое боялось ясного взгляда, бросить свет на тени значило то же, что развернуть Землю вспять:

Как мы видим, качество цвета узнается посредством света - предполагается, что истинная природа цвета лучше всего видна в наиболее освещенном месте.

В его заметках на полях мы находим информацию о прошлом:

Авиценна утверждает, что душа порождается душой, а тело — телом...

Он упоминает Роджера Бэкона и Альберта Великого.

Леонардо не признает алхимиков, "фальшивых толкователей природы, утверждающих, что ртуть - это начало всех металлов" - алхимия ведет к некромантии. И даже хуже.

Из дневника, воскресенье, 2 марта 1530 года:

Я получил из Санта Мария Новелла 5 золотых дукатов из 450, из них я отдал в тот же день два Салаи, у которого их одалживал.

И еще одна запись:

Я давал Салаи 93 лиры и 6 сольдо, он вернул 67 лир. Осталось еще 26 лир и 6 сольдо...

На эти деньги было куплено:

Две дюжины кружев. Бумага. Пара обуви. Бархат. Меч и нож. Он отдал 20 Паоло, и еще 6 за подсчет его состояния...

Он хорошо относился к своему помощнику, поскольку оставил ему дом и фруктовый сад в своем завещании.

Квир Мгновения - однажды я написал такую серию ренессансных комедий. Короткометражек. Незаконченный шедевр Понтормо, Раб Микеланджело и Улыбка на лице Моны Лизы.

Флорентийский банкир заказал портрет своей жены - она была ужасной балаболкой. Леонардо закончил портрет, но не нарисовал ее вечно сплетничающий рот. Даже ему это оказалось не под силу, а она не прекращала болтать. Он боялся ее последнего визита и был приятно удивлен, когда вместо нее пришел симпатичный мальчик и сказал, что его хозяйка сильно простужена. Он усадил мальчика, и нарисовал его улыбку на портрете, а, когда закончил, поцеловал его.

Бедная Мона Лиза поблекла, время высушило цвета. И все же, именно она из всех картин на свете достигла невозможного. Вы можете видеть ее с закрытыми глазами. Вазари так описывает картину:

Глаза наполнены блеском и влагой, как у живых людей. Вокруг них чуть-чуть красноты. Ресницы нельзя описать иначе, как только с огромной нежностью. Нежный розовый нос кажется настоящим. Красный тон приоткрытого рта гармонично совпадает с цветом лица, кажется, что это не краска, а живая плоть.

В 1976, по пути на каннский кинофестиваль, где я представлял свой фильм Юбилей с Джордан, Принцессой Панка и продавщицей в Сексе, мы потратили утро на посещение Лувра. Джордан была духом эпохи. Фотографы охотились за ней; она была на обложке Вог. Ее колючий ореол из светлых волос - словно корона из осколков битого стекла. Ее новый макияж, белое лицо и один красный глаз с черной мондриановской линией имел всемирную славу. В тот день на ней был надет вязаный топ из мохера со словом ВЕНЕРА, кричаще напечатанным через всю грудь. Она носила самые что ни на есть короткие обтягивающие миниюбки, кислотно-зеленые колготки и туфли на очень высоких шпильках - и выглядела как молодая Виктория.

Мы прошли мимо пораженных контролеров и проследовали вниз к Венере Милосской, где я стал снимать фильм о толпах автобусных экскурсантов, желающих с ней сфотографироваться...

КАЖДАЯ ЖЕНЩИНА ДЛЯ СЕБЯ И ВСЕ ДЛЯ ИСКУССТВА!