Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны

Восьмидесятичетырехлетний отец Эстель, Жюль Жюттри, напротив, представлял большую проблему и интересовался, чем занимаются женщины. Вирджиния видела, что он ее подозревал и боялся, что она может быть немкой. Она объяснила свой иностранный акцент тем, что приехала с крайнего севера Франции, и смогла успокоить дальнейшие опасения, подарив баррик с вином. Теперь Вирджиния могла набрать и вооружить еще одну группу партизан, чтобы досаждать местным немцам. 20 мая она сообщила Лондону, что ей срочно нужны аккумуляторы, взрывчатые вещества, чай, одежда, деньги, бинты и мыло[316].

Однако мысль о трех «племянниках» в руках гестапо не покидала ее. Как только Вирджиния поселилась в своем новом жилище, она снова бросила вызов нацистскому контролю, ринувшись в маскировке обратно в Париж, чтобы разработать план побега и передать сообщение «мальчикам». В ответ она получила сообщение: «Нас теперь не трое, а восемь». Арестовали еще пятерых, включая двух «двоюродных братьев» – врачей, завербованных Леччиа, и он ни при каких обстоятельствах не мог их бросить. Вирджиния с горькой тревогой понимала, что осуществить такой массовый побег из одной из самых охраняемых французских тюрем будет практически невозможно. Однако сдаваться было не в ее характере, и она неоднократно подвергала себя смертельной опасности, каждую неделю возвращаясь в столицу, чтобы попытаться разработать новый план. Ей нужно было действовать быстро. В начале июня Аллара перевели в тюрьму во Френе, что в дальнейшем предполагало неизбежную депортацию или казнь. Леччиа и Гилену тоже оставалось недолго. Она не могла вынести мысли, что «племянникам» придется заплатить жизнью за качества, которыми она так восхищалась в них, – благородство и доблесть.

Время заканчивалось по всем фронтам. По другую сторону пролива Британия находилась в состоянии боевой готовности к высадке в «День Д». Лагеря на юге Англии, в которых располагались штурмовые отряды союзников, и порты с кораблями уже были закрыты. Теперь, когда стало ясно, что Нормандская операция, или операция «Оверлорд», неизбежна, напряжение ощущалось по обе стороны Ла-Манша. Неделей ранее Лондон сигнализировал Вирджинии: «Начинается период активности. Точка. Пожалуйста, сообщите до следующей пятницы [2 июня] всю информацию, собранную с момента вашего прибытия, относительно больших перемещений поездом или автомобилем. Точка». С тех пор она передавала всю появляющуюся у нее информацию о немецких конвоях, их количестве, формированиях, маршрутах и   линиях снабжения – высококачественные разведданные, которые командование жадно ловило в трещании радиосетей. Времени на сон практически не оставалось, и Вирджиния больше, чем когда-либо, стала полагаться на бензедрин. Каждую ночь она настраивалась на французскую службу «Би-би-си», чтобы прослушать заранее подготовленные сообщения о том, что вот-вот произойдет вторжение. Ночь за ночью она слышала только пустые передачи, и нервное ожидание затягивалось. Священники со своих кафедр подхватили эту агонию и принялись настойчиво молить Бога об избавлении[317].

Немцы усилили жестокие репрессии против Сопротивления. Любой, кто подозревался в связях с маки, мог быть немедленно казнен, а в районе, где жила Вирджиния, милиция предлагала вознаграждение в две тысячи франков за донос. Неосторожные разговоры были опаснее, чем когда-либо, и с прибытием огромного числа новобранцев в течение нескольких недель, предшествовавших «Дню Д», возрос и риск проникновения в сети двойных агентов. Некоторые потенциальные новобранцы, отсеянные как слишком ненадежные, искали мести и денежной выгоды, донося в милицию. В таких случаях ожидалось, что агенты предпримут необходимые действия на местах. «Если члены были склонны к болтовне, их исключали из организации, – объяснял Бен Кауберн, – а если они знали слишком много и были склонны к болтовне, их расстреливали»[318]. К телу затем приклеивали приветственную записку, в которой объяснялось, что этот человек был казнен за то, что был информатором.

Вирджиния чувствовала, что ей грозит неминуемая опасность. Люди начали интересоваться, почему на чердаке Жюттри до поздней ночи горит свет. Она также заметила несколько немецких фургонов-детекторов, объезжающих переулки, очевидно, поймав ее сигналы. Поэтому, чтобы спасти своих отважных гостеприимных хозяев, Вирджиния снова поменяла место дислокации. Незадолго до «Дня Д» она поселилась на еще одной ферме в Сюри-э-Буа.