Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны

В то же время на вокзал Лион-Перраш прибыл еще один поезд, битком набитый немецкими военными. Танки и грузовики с огромным количеством людей, оружия и боеприпасов не отставали. По улицам города неслись ряды черных «Ситроенов» гестапо. Немецкие офицеры оттесняли пешеходов с тротуаров. Над общественными зданиями поднимали свастики, а часы переводили на немецкое время. Некоторые магазины начали делать упор на свою «арийскую» репутацию, чтобы привлечь клиентов из вермахта; книжный магазин на станции теперь продавал только нацистские трактаты или вишистские брошюры, в том числе антибританские разглагольствования французского морского офицера. Тем временем остатки «бумажной армии» Алена, в мощную боевую силу которой он когда-то заставил поверить Бейкер-стрит, ничего не делали. Большинство из них «поддались панике», «струхнули» и побросали оставшееся у них оружие в реку. «При первых же признаках опасности блеф был разоблачен», – сообщалось позже в официальном отчете[235]. Свободной зоны больше не существовало, и у Франции больше не было ни армии, ни империи, ни даже флота – то, что от него осталось, вскоре было затоплено его собственными офицерами в Тулоне. В Виши правительственные отели Петэна были отданы под квартирование немецких солдат. За такое тотальное унижение Гитлер изымал из французской казны по пятьсот миллионов франков в день, а его головорезы захватывали ценные активы – от сельскохозяйственной техники до художественных полотен старых мастеров.

Близнецы прибыли в охваченный хаосом город, постепенно осознавая весь ужас происходящего. Они взяли с собой жандармов для операции в Кастре и оставили их на углу улицы Гарибальди, а сами направились к многоквартирному дому Вирджинии, чтобы получить от нее последние приказы. Когда Генри Ньютон вошел в коридор, у него возникло «необъяснимое ощущение, что что-то было не так»[236]. Он вбежал по лестнице на шестой этаж, но не увидел на входной двери сигнала о том, что все было чисто. Он решил, что в такой ситуации лучше не стучать. Спустившись обратно к выходу, он спросил у консьержки, которой, как он знал, можно было доверять, что случилось с Вирджинией. Женщина сказала ему, что та уехала в спешке, не успев закончить все свои проекты. Когда Близнецы вышли из здания, к ним подошел священник, назвавшийся кодовым именем Епископ. Они не хотели говорить и пытались на него надавить, но он настаивал, говоря, что ему «жаль», что Мари нет – ведь он работает на нее. При упоминании ее имени они остановились. Священник с сильным немецким акцентом рассказал, что у него есть «несколько человек, фотографирующих таблетницы на побережье», и заявил, что ему должны 75 000 франков, чтобы продолжать финансировать их. Так что не знают ли они, где находится Мари? Разговор был коротким, но и его было достаточно, чтобы Алеш понял, кто они такие[237].

Фургон Вирджинии свернул на извилистую дорогу, прежде чем сбросить скорость и перейти в крутой подъем по каменистой тропе. Они остановились у неосвещенного амбара недалеко от обнесенной стеной горной деревни Вильфранш-де-Конфлан в предгорьях Пиренеев к западу от Перпиньяна. Группе из трех человек было приказано переждать там несколько часов под шум журчащих рек по обеим сторонам возвышающегося над ними горного массива Канигу[238]. Пытаясь отдохнуть на соломе, Вирджиния не могла перестать думать о «ребятах», которых ей пришлось оставить в тюрьме. Она чувствовала, что «ее сердце разбито»[239] из-за того, что ей не удалось завершить операцию «Кастр»; но теплилась надежда, что все прошло по ее плану, особенно для Рейка. Как только она доберется до американского консульства в Барселоне, решила Вирджиния, она попытается все выяснить.

Чего она не знала, так это того, что Рейк уже был на свободе и в этот момент тоже искал ее в Лионе – и узнал только, что она уже уехала. Ему и двум его товарищам чрезвычайно повезло: они были переведены в лагерь для военнопленных, где просоюзнический комендант решил освободить их до того, как они попадут в руки нацистов, – даже снабдил их гражданской одеждой, шоколадом и сигаретами. Теперь Рейку предстояло одному следовать за Вирджинией в Испанию. Не слышала она и о том, что Олив, которого отпустили благодаря Вирджинии, в последний момент обратившейся к начальнику тюрьмы, скрывался в Лионе в парикмахерской мадам Жильбер на улице Республики. Она бы пришла в ярость, если бы узнала, что он продолжает обманывать себя и верить, что за его освобождением стояла мадемуазель Менье.