Хромой бес

Присоединим к этому старому ловеласу другого старика, который отдыхает в десяти шагах от нас. Это французский граф, прибывший в Мадрид, чтобы посмотреть на испанский двор. Старому вельможе за семьдесят; в молодые годы он блистал при дворе. Некогда все восхищались его статностью, обходительностью и особенно хвалили вкус, с каким он одевался. Он сохранил все свои наряды и носит их уже пятьдесят лет, не считаясь с модой, а мода в его отечестве меняется каждый год; но самое забавное то, что старец убежден, будто сохранил все очарование прежних лет.

— Тут нечего колебаться, — сказал дон Клеофас, — причислим и этого французского вельможу к лицам, достойным быть обитателями la casa de los locos.

— Я приберегаю там комнатку для той дамы, что живет на чердаке, рядом с графским домом, — продолжал бес. — Это престарелая вдова, от избытка нежности и доброты она отдала своим детям все свое состояние взамен маленькой пенсии, которую они обязались выдавать ей на пропитание. Из благодарности они, конечно, этой пенсии ей не выплачивают.

Мне хочется послать туда же старого холостяка аристократа, который не успевает получить дукат, как тотчас же его истратит; но без денег он обойтись не может и готов на все, лишь бы их раздобыть. Две недели тому назад к нему пришла за деньгами прачка, которой он задолжал тридцать пистолей: ей нужны были деньги, чтобы обвенчаться с посватавшимся за нее лакеем.

— Видно, у тебя водятся денежки, — сказал ей старикашка, — а то какой же черт стал бы жениться на тебе ради тридцати пистолей.

— Да, у меня, кроме того, есть еще двести дукатов.

— Двести дукатов! — всполошился он. — Черт возьми! Дай их мне: я женюсь на тебе, и мы будем в расчете.

Прачка поймала его на слове и стала его женой.

Оставим три места для тех трех особ, которые только что поужинали в гостях и возвращаются к себе в тот дом, направо. Один из них — граф, мнящий себя знатоком литературы, другой — его брат, лиценциат, а третий — остряк, состоящий при них. Они неразлучны и всегда вместе ходят в гости. Граф только и делает, что восхваляет себя, его брат хвалит его и себя, а у остряка три обязанности: хвалить обоих братьев, не забывая при этом и собственную особу.

Еще два места: одно — для старика горожанина, любителя цветов. Ему не на что жить, а он тщится содержать садовника и садовницу, чтобы те ухаживали за дюжиной цветов в его саду. Второе место — для скомороха, который, жалуясь на неприятности, сопряженные с актерской жизнью, говорил как-то товарищам:

— Право, друзья, мне опротивело мое ремесло; я бы предпочел быть мелким землевладельцем с доходом в тысячу дукатов.

— Куда ни посмотришь, везде видишь людей с поврежденными мозгами, — продолжал бес. — Вот кавалер ордена Калатравы; он так хорохорится и так гордится своей связью с дочерью гранда, что считает себя ровней знатнейшим особам. Он похож на Виллия, считавшего себя зятем Суллы, потому что был любовником дочери этого диктатора. Это сравнение тем более верно, что у нашего кавалера, как и у римлянина, имеется свой Лонгасен, то есть ничтожный соперник, который еще более любим, чем он.

Право, можно подумать, будто на свет появляются все одни и те же люди, только в других обличьях. В том приказчике я узнаю министра Боллана, который ни с кем не считался и был груб со всяким, кто ему не нравился. В этом престарелом председателе воплощен Фуфилий, дававший деньги из пяти процентов в месяц, а Марсей, который подарил свое родовое имение комедийной актрисе Ориго, воплотился в этом юноше из хорошей семьи, прокучивающем с актрисой свой загородный дом вблизи Эскуриала.

Асмодей хотел продолжать, но, услышав, что где-то настраивают инструменты, остановился и сказал дону Клеофасу:

— В конце этой улицы музыканты собираются устроить серенаду в честь дочери некоего алькальда: если хотите посмотреть на этот праздник поближе, вам стоит только сказать.

— Я очень люблю такие концерты, — ответил Самбульо, — приблизимся к музыкантам: может быть, среди них есть и певцы.

Не успел он проговорить это, как уже очутился на доме рядом с домом судьи.

Музыканты сыграли сначала несколько итальянских мелодий, после чего два певца по очереди пропели следующие куплеты: