Хромой бес

— Я хочу немного вас посмешить и рассказать о человеке, который сейчас входит в винный погребок, — продолжал Асмодей. — Это бискайский врач; он выпьет чашку шоколада, а затем целый день будет играть в шахматы. Не беспокойтесь о том, что станется с его больными: их у него нет, а если б они и были, то немного бы проиграли от того, что он проводит время за игрой. Он каждый вечер ходит в гости к богатой и красивой вдове, на которой намерен жениться; он притворяется, будто очень в нее влюблен. Когда он сидит у вдовы, неизменно является плут-лакей, его единственный слуга, с которым он стакнулся, и подает ему обманный список знатных особ, которые якобы присылали за ним. Вдова принимает все это за чистую монету, и наш шахматист на пути к выигрышу партии.

Остановимся перед домом, возле которого мы очутились: не хочется пройти мимо, не показав вам его обитателей. Окиньте взглядом комнаты: что вы там видите?

— Я вижу женщин прямо-таки ослепительной красоты, — отвечал студент. — Некоторые из них встают, другие уже встали. Сколько прелестей представляется моим взорам! Это настоящие нимфы Дианы, как их описывают поэты.

— Если женщины, которыми вы восхищаетесь, и привлекательны, как нимфы, то они далеко не так целомудренны, — отвечал Хромой. — Это особы легкого поведения; они живут совместно, на общинных началах. Они так же опасны, как те пленительные девы, которые в стародавние времена заманивали рыцарей, проезжавших мимо их замков. Эти девы также завлекают к себе молодежь. Горе тому, кто поддается их чарам! Чтобы предостеречь прохожих от угрожающей им гибели, надо бы поставить перед этим домом буй, какой ставят на реках, чтобы обозначить опасные места.

— Я уж не спрашиваю, куда едут все эти вельможи в каретах, — сказал Леандро-Перес, — разумеется, на утренний прием к королю?

— Вы угадали, — ответил бес, — а если и вам хочется там побывать, я проведу вас: там есть что посмотреть.

— Вы не могли бы мне предложить ничего приятнее, — сказал Самбульо, — я уже предвкушаю большое удовольствие.

Тогда бес, желая угодить дону Клеофасу, быстро понес его к королевскому дворцу, но дорогой студент заметил рабочих, строивших очень высокие ворота, и спросил: не портал ли церкви они строят?

— Нет, — ответил бес, — это ворота нового рынка; как видите, они великолепны, но даже если их возведут до небес, они и тогда не будут достойны латинского двустишия, которое собираются на них высечь.

— Что вы говорите! — воскликнул Леандро. — Что же это за стихи? Я горю нетерпением услышать их!

— Вот они, — сказал бес, — слушайте и восхищайтесь!

Quam bene Mercurius nunc merces vendit opimas
Momus ubi fatuos vendidit ante sales!.[19]

В этих двух стихах заключена тончайшая игра слов.

— Я еще не вполне вникаю в их красоту, — сказал студент, — я не знаю, что означают ваши fatuos sales.

— Неужели вам неизвестно, — удивился бес, — что там, где строят этот рынок, прежде находилась монашеская коллегия, где преподавали молодежи гуманитарные науки? Ректоры этой коллегии устраивали представления, и ученики разыгрывали драмы, безвкусные пьесы, вперемежку с такими нелепыми балетами, что танцевали даже супины и претериты латинских глаголов.

— Ох, и не говорите, — прервал его Самбульо, — я отлично знаю, что за дрянь эти школьные пьесы. Надпись, по-моему, будет восхитительной!

Едва Асмодей с доном Клеофасом опустились на лестницу королевского дворца, как увидели нескольких придворных, поднимавшихся по ступеням. По мере того как вельможи проходили один за другим, бес называл их по именам.

— Вот это — граф де Вильялонсо из рода де ла Пуэбла де Эльерена, — говорил он студенту, показывая пальцем, — вот маркиз де Кастро Фуэсте; вон тот — дон Лопес де Лос Риос, председатель финансового совета; а это — граф де Вилья Омброса.

Бес не довольствовался тем, что называл их имена: он еще перечислял их достоинства! Однако лукавый всегда присоединял к похвале какую-нибудь язвительную насмешку: каждому доставалось на орехи.

— Этот вельможа приветлив и обязателен, он вас всегда милостиво выслушает. Если вы попросите его покровительства, он вам его великодушно обещает и даже предложит использовать все свое влияние при дворе. Жаль только, что у человека, который так любит благодетельствовать, память до того коротка, что через четверть часа после разговора с вами он забывает и просителя и его просьбу.

Вон тот герцог — человек с прекраснейшим характером, — продолжал он, указывая на другого. — Он не похож на большинство ему подобных, меняющихся поминутно: у него нет ни прихотей, ни неровности в характере. Прибавьте к этому, что он не платит неблагодарностью за привязанность к нему или за услуги, ему оказанные; но, к несчастью, он слишком медлит со своей признательностью. Герцог так долго заставляет ожидать исполнения просьбы, что, дождавшись, каждый считает, что заплатил за это слишком дорого.