Хромые кони

— Позвольте от лица — или все-таки от лиц? — всех присутствующих выразить признательность Диане за отменно всеобъемлющую информационную картину, предоставленную в отменно сжатые сроки. Мы будем в той же мере признательны за ежечасные сводки о ходе операции вплоть до ее скорейшего и успешного завершения.

В дверь постучали. Вошел Том со сложенным пополам листком бумаги в руках. Не говоря ни слова, он вручил бумагу Диане Тавернер и вышел.

В полной тишине Тавернер развернула лист и прочитала написанное. По лицу ее было совершенно невозможно определить, является ли содержимое записки для нее новостью, подтверждением чего-то уже известного или же устаревшим прогнозом погоды где-то в дальних краях. Но когда она оторвала взгляд от листка, в комнате словно мигнуло освещение.

— Это последняя информация. Сейчас вам раздадут копии.

— А не могли бы вы просто сказать… — начал Брэдли.

Она могла. И сказала.

— Коллеги, похоже, это все-таки не случайное похищение, как мы предполагали.

* * *

Новая информация требовала действий в той же мере, в какой она требовала обсуждения. Действовать предстояло Диане Тавернер, в то время как все остальные приступили к обсуждению. Вернее, почти все. На полдороге к лифту ее перехватил Лоточник. Практически буквально перехватил: она обернулась в тот момент, когда он уже протянул руку, чтобы коснуться ее плеча. Тавернер наградила его таким взглядом, который у человека с более тонкой душевной организацией вылез бы на шесть дюймов промеж лопаток.

— Не сейчас, Роджер.

— Как обычно. Диана, эта новая информация…

— Тебе известно столько же, сколько и мне.

— Сомневаюсь. Но все равно это ведь ничего, по сути, не меняет, правда?

— Ты так думаешь? Совсем-совсем ничего?

— Я хотел сказать, что до того, как взорвалась эта так называемая инфобомба, ты ведь была уверена в успехе? Так какая разница, кто он такой?

— Так называемая?!

Каждая гласная прозвенела льдом.

— Я неудачно выразился. Я просто хотел сказать, что у вас же есть там осведомитель, так? В конце концов, гриф «Моцарт» не присваивают данным, полученным в ходе случайной телефонной прослушки или добытым из подозрительных заявлений на банковский кредит.

— Спасибо за экспертное заключение. Напомни мне, где ты отличился? В Бейруте? В Багдаде? Или все-таки у барной стойки клуба «Рубеж»?

С гуся вода.

— Я просто имел в виду то, чем занимаются в Слау-башне, — самодовольно хохотнул он. — Вымучивают у балласта заявления об увольнении по собственному желанию. Но это-то серьезное дело. Значит, у вас там есть осведомитель?

Она вонзила указательный палец в кнопку вызова лифта.

— Да, Роджер. У нас есть осведомитель. Именно так осуществляется сбор разведданных.

— И он не знал про этот последний финт?

— Если бы он знал все на свете, то был бы не осведомителем, Роджер. Он был бы «Википедией».

— И насколько непосредственно он во всем этом участвует?

— Достаточно непосредственно.

— Ловко.

— Для одних — ловкость, для других — предусмотрительность.

— Ну, предусмотрительность предусмотрительности рознь. Особой славы провидца не наживешь, если читаешь руны, которые сам же и разложил.

— Это стоит в одном ряду с «так называемой», Роджер. На что ты намекаешь?

Лифт подошел. Двери еще не до конца разъехались, а она уже шагнула в кабину и нажала кнопку первого этажа. Трижды. В один прекрасный день кто-нибудь наконец-то изобретет кнопку, которую чем чаще нажимаешь, тем скорее она реагирует.

— Ни на что, Диана. Просто подумал, что, возможно, тебе следует соблюдать осторожность.

Закрывающиеся двери не успели обрезать коду:

— Когда живешь с волками и все такое.

Когда живешь с волками, подумала она, раздавила окурок каблуком и посмотрела на часы. До часа дня оставалось пятнадцать секунд.

Подход он начал с восточной стороны. Даже если бы она предварительно, еще до того, как набрала номер, не сверилась с личным делом, все равно бы сразу опознала его. В Риджентс-Парке их называли хромыми конями и слабаками, и в том, что они об этом знали, заключалась добрая половина шутки. Каламбур вполне оправдывал себя: при встречах Риджентс-Парка и Слау-башни сразу становилось ясно, кто тут под седлом, а кто на коне. Вот и сейчас он приближался медленно, с упорством аутсайдера, минующего финишный столб одним из последних, словно просто дойти до финиша означало победить в скачке. Тогда как любой чистокровке известно, что финишировать первым — единственный результат, имеющий значение.

Дойдя до скамейки, он окинул Диану взглядом наполовину агрессивным, наполовину опасливым, словно обманутый любовник, а затем скривился, оглядев собственно скамейку.

— Ненастоящее, — сказала она.

Он все еще мешкал.

— Да садитесь же. Это очень ценная скамейка. Думаете, какой-то чайке действительно позволили бы здесь гадить?

Джед Моди сел.

Баклан продолжал патрулировать свою акваторию, близ причала Бэнксайд уличный проповедник назидал прохожих с воображаемого амвона. Словом, все как обычно.

— Мне доложили, что вы вчера вышли на контакт, — сказала Тавернер.

— Ник — мой старый друг… — начал Моди.