Хромые кони

– Ты из Конторской семьи, – сказала она.

Он кивнул.

Когда-то такое было в порядке вещей, как профессиональные династии полицейских или сантехников. И даже сегодня встречались оперативники в третьем, а то и в четвертом поколении; ремесло передавалось по наследству, будто фамильное серебро. А будучи внуком сотрудника, о котором в Конторе ходили легенды, Ривер практически не имел иного выбора. Но он ничего не сказал, потому что говорила Сид и он не хотел ей мешать.

– У меня такой родословной нет. Я вообще никогда не думала, что окажусь на госслужбе, а тем более на такой. Метила в финансы. Мама у меня адвокат высшей категории. А я хотела стать банкиром и зарабатывать еще больше, чем она. Так ведь все и определяют успех – если получаешь больше родителей, значит карьера удалась, правда?..

Он молча кивнул, одновременно попробовав представить свою мать зарабатывающей на жизнь. Получилось смешно.

– Во время лондонских терактов я была студенткой.

Тоже понятно. Любой, кто пришел в Контору после терактов, в той или иной степени принял это решение именно из-за них.

Он слушал, отвернувшись. Тот день всегда вспоминали либо как историю собственной жизни, в которую как-то вмешались взрывы, либо как историю о взрывах, произошедших там, где по случайности оказался рассказчик. В любом случае Сид будет легче говорить, если он на нее не смотрит.

– Тем летом я устроилась в Сити, в один из банков. На временную работу, подменять отпускников. Совсем молодая была, ничего толком не знала, даже того, что на работу лучше ездить в кроссовках, а в офисе держать пару туфель и там уже переобуваться. В общем, я как раз выходила со станции «Олдгейт» и тут услышала взрывы. Не то чтобы прямо услышала – это был даже не звук, а как будто какое-то сотрясение в воздухе. Ну, как вакуумное чпоканье, когда отворачиваешь крышку на банке. Только сильнее. И я немедленно поняла, что произошло. Да и все сразу поняли. Как будто три с половиной года до этого подсознательно только и ждали, когда это случится, сами того не подозревая до последнего момента…

В конце улицы появилась машина. Свет ее фар пришпилил обоих к сиденьям.

– Как ни странно, особой паники не было. Ну то есть паники не было на улице, у выхода из метро. Как будто все моментально поняли, что сейчас надо вести себя ответственно, что сейчас не время для показного геройства… Что это дело профессионалов, которым лучше не мешать. И постоянно появлялись новости о новых взрывах, о бомбах в автобусах и о том, что в Букингемский дворец врезался вертолет, – уж не знаю, откуда это взялось…

Да, тогда интернет разносил множество всяких слухов. И, несмотря на всеобщее напускное хладнокровие, в тот день внезапно словно обнажились все несущие конструкции самой сути города и стало ясно, какие они хрупкие.

– В общем, когда я добралась до офиса, оттуда уже всех выводили. У нас до этого были учебные пожарные тревоги, во время которых все толпились на улице, недовольные, поглядывая на часы, покуда ответственные за пожарную безопасность пересчитывали нас по головам. Но тем утром меня в офис так и не пустили. Что, в общем, неудивительно. В принципе, идеальное утро для ограбления банка…

Речь ее приняла ту размеренность, когда уже точно знаешь, что тебя не станут перебивать, и когда рассказ, давно отрепетированный в уме, наконец-то получает слушателей. Если бы они сидели не в машине, подумалось Риверу, он мог бы сейчас улизнуть, а Сид, даже не заметив, так бы и продолжала.

– В общем… – вздохнула она. – Я постоянно говорю «в общем», да? В общем, я пошла домой пешком. Седьмого июля многие в Лондоне возвращались с работы пешком. Как будто отмечался какой-то международный день пешей ходьбы. И когда я добралась до дому, ноги у меня были сбиты в кровь… Потому что на работу я ходила на каблуках. Потому что была новенькой и хотела выглядеть элегантно, это же Сити как-никак… И еще потому, что никто мне не сказал, что на вторую неделю моей новой работы шайка убийц решит предъявить свои бредовые претензии пассажирам лондонского метро, отправит на тот свет пятьдесят два человека и на полдня остановит жизнь в городе. – Сид на пару секунд прикрыла глаза. – Я вернулась домой и поставила туфли в шкаф, где они стоят до сих пор. У каждого в жизни есть особые сувениры, правда? Мой – пара разбитых туфель в шкафу. Каждый раз, когда я их вижу, вспоминаю тот день. – Она посмотрела на Ривера. – Я не очень складно объясняю, да?

– Нормально, – ответил он с внезапной хрипотцой в голосе и, кашлянув, добавил: – Тебе так запомнилось. Оно не обязано быть складным.

– А ты?

Она имела в виду, где находился он, когда прогремели взрывы.

А он тогда был на отдыхе. Отпуск в Италии, который планировался как решающий момент в отношениях с его последней серьезной подругой, из нестроевых. Поэтому за тем, как разворачивались события того дня, он наблюдал по Си-эн-эн, в промежутках между отчаянными попытками перебронировать свой обратный билет. Свой – потому что она решила не прерывать отпуск. Он до сих пор не знал, вернулась ли она вообще.