Хромые кони

Китайский ресторан выглядел заброшенным и в рабочие часы, а уж сейчас-то определенно был закрыт. Лэм припарковался на противоположной стороне, и, переходя через дорогу, Ривер заметил проблеск света в одном из верхних окон.

Должно быть, просто отражение высоток «Барбикана».

– Зачем мы сюда приехали?

– У тебя дела где-то еще?

Ривер пожал плечами.

– Значит, так, Картрайт, – сказал Лэм, – нам с тобой обоим известно, что тебе ровным счетом ничего не известно. Это, однако, не означает, что Риджентс-Парк тебя сейчас не ищет. – Он первым обогнул здание и подошел к знакомой обшарпанной двери. – Не поручусь, что здесь тебя искать не станут, но во всяком случае – не в первую очередь.

Войдя внутрь, они немедленно почувствовали, что встретившая их тишина воцарилась здесь только что.

Ривер не знал, как они это определили, он знал лишь, что оба почувствовали то же самое. Воздух и темнота все еще хранили колебания, как вилка камертона. Кто-то – возможно, не один – прекратил телодвижения за миг до их появления; кто-то поджидал наверху.

– Стой здесь, – хрипло шепнул Лэм.

А затем быстро, бесшумно и невесомо стал подниматься по лестнице. Как ему это удается? Словно видишь, как давно привычное дерево вдруг меняет очертания кроны.

Ривер двинулся следом.

Двумя пролетами выше он наконец его догнал, и здесь их глазам предстала картина, к началу которой они опоздали: на межэтажной площадке лежал Джед Моди – мертвее мертвого, в наполовину стянутой с лица балаклаве.

Над ним, тремя и пятью, соответственно, ступеньками выше, сидели Мин Харпер и Луиза Гай.

– Если у вас возникли разногласия, – сказал Лэм, – я мог бы поговорить с кадрами. Организовали бы разъяснительную беседу, посредничество. – Он носком ботинка потыкал Моди в предплечье. – Сворачивать коллеге шею без предварительного согласования с непосредственным начальником – эта хрень пойдет вам в послужной список.

– Мы не знали, что это он.

– Так себе оправданьице, – заметил Лэм.

– Он был при стволе.

– Уже лучше. – Лэм оглядел сидящих на лестнице и добавил: – И стволом этим он сегодня воспользовался, если вам от этого полегчает. А именно – подстрелил Сид Бейкер.

– Сид?!

– Боже, она…

В этот момент к Риверу наконец вернулся дар речи:

– Она жива.

– Во всяком случае, была двадцать минут назад, – уточнил Лэм, присев над Моди и обшаривая его карманы. – Когда случилось?

– Минут десять назад.

– Может, пятнадцать.

– И вы, значит, сидите и ждете, пока все само собой как-нибудь рассосется, так, что ли? Кстати, что вы здесь вообще делали?

– Мы были тут, через дорогу.

– В пивной.

– А снять номер в гостинице – совсем не по карману? – Лэм вытащил у Моди из кармана мобильный. – Ствол где?

Харпер указал себе за спину.

– Он собирался его применить?

Харпер и Гай переглянулись.

– Так, – сказал Лэм, – давайте сразу договоримся и уясним себе, что вас сейчас не в суде допрашивают. Он собирался применить оружие или нет?

– Оно у него было.

– Он не то чтобы прямо наставил его…

– Думаю, вам лучше будет несколько модифицировать свои показания по данному вопросу. – Лэм выудил из-за пазухи Моди потертый коричневый конверт. – Ах ты, сучонок…

– Он был у вас в кабинете.

– Он явно знал, за чем шел.

Глядя, как эти двое работают в контрапункте друг с другом, Ривер вдруг понял, что между ними теперь пролегло что-то, чего раньше не было. «Любовь или смерть?» – гадал он. Любовь под своим самым безыскусным прикрытием в виде торопливых обнимашек на лестнице или пьяного поцелуя взасос, а смерть – в обычном своем траурном прикиде. Одна из них спаяла этих двоих вместе. В памяти снова вспыхнула картинка: тротуар перед домом Хобдена в тот миг, когда оборвалось то, что зарождалось между ним и Сид Бейкер.

Ее кровь до сих пор у него на футболке. Возможно, даже в волосах.

– На нем была балаклава…

– На обычного нарика-домушника не похож…

– Но убивать-то его мы не планировали…

– Ну да, ну да, – подхватил Лэм, – сейчас прям самое время лить крокодиловы слезы и раскаиваться.

– Что в конверте? – спросил Ривер.

– Ты еще здесь?

– Конверт он взял у вас в кабинете. Что там внутри?

– Чертежи, – ответил Лэм.

– Чего-чего?

– Сверхсекретные планы, – пожал плечами Лэм. – Микрофильмы и все такое прочее. – Он вдруг нащупал что-то еще; в черном прикиде Моди карманов было больше, чем во фраке иллюзиониста. – Ах ты, сучонок… – повторил Лэм, но на этот раз в голосе его сквозила не злоба, а нечто граничащее с восторженным умилением.

– Что там?

На мгновение показалось, что Лэм собирается спрятать находку в складках своего плаща. Однако вместо этого он поднял ее на свет: короткий черный проводок, не длиннее разогнутой скрепки, на одном конце – головка размером с полгорошины.

– Жучок?

– Он поставил ваш кабинет на прослушку?!

– Или, – заметил Ривер, – собирался поставить на прослушку.