Хроническая болезнь

– Мой дом! Аварийно-безопасный! – утвердительно пояснил Сергей Михалыч. – Даже в пятиэтажках люди редко живут выше второго этажа, при обрушении они сильно рискуют. А у меня разве что крыша обвалится, да и та в плетенке. Деревянные перекрытия. Эти дома еще пленные немцы строили, так что за качество можно не сомневаться.

Ковров прошел вслед за напарником по длинному коридору, источающему разные запахи, от домашних щей до затхлой гнили, иногда еще примешивался стойкий аромат древесины, приятно щекочущий нос оттенок, что обычно сопровождает все старые постройки. Он чувствовал себя, словно в гостях у любящей бабушки. Спокойно, уютно и приятно. Деревянные половицы скрипели под ногами, словно пели, и казалось, что сейчас, вот за тем дальним окном откроется прекрасный яблоневый сад в цвету. А там – не сад, там – бесплодная пустыня, вместо яблонь, в лучшем случае, кактусы, а то и вообще ничего. Здесь и на сотни километров вокруг. Вот так растворялись мечты, как миражи в Каракумах.

– Заходи, Володька, – Михалыч отворил третью дверь налево по узкому коридору и жестом позвал Коврова.

– А как же…

– Дезинфекция? – хмыкнул Ярославцев. – Ну, тут такое дело. Скидывай всю одежду в ванну. Я сейчас на печке воду нагрею, ополоснешься сам и заодно постираешься. По-другому никак.

Пока Ярославцев топил печь, Владимир осторожно огляделся вокруг. Словно бы и не уходил из двадцать первого столетия. Обычная сельская обстановка. Деревянный пол, серые стены со старыми выцветшими обоями, сохранившимися очень фрагментарно. Вероятно, то, что смогли отодрать, давно ушло на растопку.

Две пружинные кровати, одна из которых оборудована деревянным щитом, прикрытым жалким подобием одеяла или ковра. Этот ковер зиял рваными дырами и вскоре полностью развалится на отдельные тряпки. Между кроватей зажат крепкий деревянный стол. Еще рядом торчала маленькая тумбочка, а пол под столом занят стеклянными, пластиковыми емкостями и другой кухонной утварью. Среди барахла даже виднелась чугунная сковородка. На столе же возвышался антикварный подсвечник с тремя свечными огарками, которые Михалыч зажег сразу же, как они переступили через порог жилища.

– Я знаю, у тебя много вопросов, – нарушил, наконец, молчание Ярославцев, помешивая палкой белье в кипятке. Владимир успел к этому времени, что называется, ополоснуться. Да уж, Ковров с тоской вспомнил щедрую на воду баню в Карантинной камере.

– Морпех я… бывший, конечно. Десять лет на флоте в чине майора. Служил в спецподразделении. Нельзя было разглашать пятнадцать лет, – с улыбкой продолжил Ярославцев. – Никак не думал, что только через пятьсот лет тебе об этом поведаю.

– Не ожидал! – удивился Ковров, посмотрев на чистую тельняшку, согревающую его тело.

– Ну да, моя, конечно-же, – ответил Михалыч. – Разве тут есть море и моряки? Нет. Кроме меня одного.

Вот ведь как получается. Мы порой просто не знаем тех людей, с которыми живем бок о бок. Общаемся, гуляем вместе, пьем водку, а потом выясняются самые неожиданные подробности. Владимир всю жизнь считал Михалыча неглупым пьяницей, добрым дедком, выращивающим огурцы и интересующимся политикой. И не больше. А оказывается: морпех, кадровый офицер! Да, и тут сразу начинаешь вспоминать, что пьяным вдрызг Ярославцева никто никогда не видел. Ну, выпьет рюмочку, другую, поговорит, а чаще просто поддержит беседу, изредка вставляя свое веское слово. Не скрытный, но осторожный.

– Не знал я, Вовка, что так оно обернется. Жаль, России мало послужил, может, и не придется больше. Где она теперь, Россия? – устало продолжил старикан. – Чайку не желаешь?

– Чайку?

– Привык, что я горячительное пью? Э, нет! Спиртное лишь там, в Сакс-Сити. В полисе без водки нельзя, засекут по чипу. Здесь мы в безопасности, врачам мощности ретрансляторов не хватает. Что уставился? Врачи постоянно следят за тобой! И за мной тоже. Нейроинтерфейс придуман не только для удобства товарооборота и отказа от наличной валюты, но и для тотальной слежки за людьми. А планы Карачуна, елдык ему в задницу, простираются еще дальше! Запрограммировать все население, сделать из людей бессловесный скот, вроде санитаров.

– А как же прогресс медицины, победа над неизлечимыми болезнями, увеличение срока жизни людей? – спросил Владимир. Он все больше убеждался, что Михалыч не пустобрех, как ему порою казалось, а умный и интересный собеседник, делающий логичные выводы из любой информации.

– Это правда. Медицина достигла невиданных успехов. Зубы классно выращивают. Капнули на десну из пипетки, через неделю новый зуб вырос. Прогресс!

Ковров поморщился, вспоминая механических стоматологов.

– Да, Володя, – продолжил Ярославцев. – Врачам удалось сплотить разрозненные полисы под эгидой Красного Креста. Люди стали меньше болеть, но природа и сама потихоньку исцеляется после военных лет. Кстати, респиратор нужен лишь во время пыльной бури или активного дождя. В остальное время можешь не носить. Так вот, я продолжу. Не все так радужно в этом мире…

– Точнее, совсем не радужно. Я не видел здесь ни одной радуги…