Хроническое упрямство

– Так жить попросту невыносимо, – всхлипнула мама. – Если дедушка не образумится, однажды утром мы спустимся к завтраку, и увидим перед собой скелет. А что скажут соседи, когда увидят мешок костей на моем милом крылечке? Сраму не оберемся – вот что!

– Выше нос, мам, – сказал я. – У меня идея.

– Какая такая идея? – Мама перестала плакать.

– Я решил прогуляться в Долину Привидений.

– В Долину Привидений? – Мама так побледнела, что даже веснушки исчезли. – О, нет, нет, боже...

– Помощь есть помощь, откуда бы ни исходила, – пожал я плечами. – Сдается, выбора у нас нет.

Папа глубоко вздохнул:

– А ты не боишься?

– Только не днем. Кончайте беспокоиться. До темноты вернусь.

И я выбежал через заднюю дверь.

Я перемахнул через ограду и помчался через поле к речке. Задержавшись, выкопал свинью-копилку, спрятанную в бурьяне у скал, перешел вброд воду и направился к высокому лесу.

Добравшись до сосенок, я чутка сбавил скорость, чтобы осмотреться. Не было ни единой тропинки, потому что ее никто не протоптал. Даже днем люди старались держаться отсюда подальше: слишком уж тут темно и тоскливо. Я так и не увидел в кустах ни одной мелкой твари и даже птицы сторонились этого места.

Впрочем, я знал, куда идти. Только и требовалось, что перевалить хребет. Прямехонько у подножия, в самом глухом, темном и тоскливом месте находилась Долина Привидений.

В Долине Привидений была пещера.

А в пещере жила жрица вуду.

По крайней мере я рассчитывал найти ее там, но, когда на цыпочках спустил к большой черной дыре в скалах, не увидел ни одной живой души. Лишь тени роились вокруг.

Жуткое местечко, спору нет. Я старался не обращать внимания на зуд в ногах. Им хотелось дать драпака, но я не собирался так просто сдаваться.

– Эй! Есть кто-нибудь? Встречайте гостя, – обождав немного, закричал я.

– Хто? – проухал сверху чей-то голос.

– Я, Джоди Толивер.

– Хтооооооо?

Насчет птиц я ошибся, потому что с ветки у пещеры на меня глазел большущий филин.

Затем я опустил взгляд и – на те! – из щели в скалах выглядывает колдунья.

Я никогда ее не видел, но ошибки быть не могло. Она оказалась крошечным, тоненьким, как тростинка, цыпленочком в платье из сермяги, а лицо под широкополым капором было черно, как уголь.

– Фигня, сказал я себе. Было бы чего бояться. Это просто маленькая старушка, делов-то.

Она посмотрела на меня, и я увидел ее глаза. Они были гораздо больше, чем у той совы, и вдвое ярче.

Ноги начали зудеть, что дурные, но я встретил ее взгляд:

– Здрасьте, жрица.

– Хтооооооо? – снова проухал филин.

– Это молодой Толивер, – объяснила колдунья. – У тебя что, вата в ушах? Летел бы ты заниматься своими делами, а?

Филин искоса на нее посмотрел и убрался. Колдунья вышла из пещеры.

– Не обращай внимания на Амвросия. Он слегка непривычен к компании. Только и видит, что меня да летучих мышей.

– Что еще за летучие мыши?

– Пещерные. – Колдунья расправила платье. – Прошу прощения, что не приглашаю внутрь, но у меня дома такой бардак. Собиралась убраться, но то одно, то другое – сначала Мировая война, будь она проклята, затем сухой закон, черт бы его побрал, вот руки и не доходят.

– Да ладно, – повежливее ответил я. – У меня вообще-то к вам дело.

– Оно понятно.

– И я тут вам принес одну безделицу.

Я отдал подарок.

– Что это?

– Моя копилка.

– Спасибо тебе большое.

– Давайте, разбейте ее.

Колдунья швырнула свинью-копилку на камень. Деньги разлетелись во все стороны, но она живо их собрала.

– Копил это почти два года. Сколько здесь?

– Восемьдесят семь центов, конфедератский двадцатипятицентовик и вот еще значок. – Она вроде как ухмыльнулась. – Красивый к тому же! Что на нем сказано?

– Живи тихо с молчаливым Кэлом1.

– Ну чем не предупреждение. – Колдунья опустила деньги в карман, а значок нацепила на платье. – Что ж, сынок, человека судят по делам его, как говорится. Чем я могу тебе помочь?

– Я насчет дедушки. Титуса Толивера.

– Титус Толивер? Ба, да я его знаю! Держал подпольную винокурню где-то на отшибе. Такой видный из себя, с черной бородищей.

– Был. Теперь он весь усох из-за ревматизма, неважно видит и совсем туг на ухо.

– Экая жалость! Но рано или поздно все мы начинаем разваливаться. А если пора уйти, то пора уйти.

– С этим-то у нас и проблема. Он не желает идти.

– Связан, что ли?

– Нет, мертв.

Колдунья пристально посмотрела на меня:

– Рассказывай.

И я рассказал.

Она выслушала, не прерывая. А когда я закончил, так на меня уставилась, что я чуть из кожи не выпрыгнул.

– Я догадывался, что вы можете не поверить, но это святая правда.

Колдунья покачала головой:

– Я верю тебе, сынок. Как уже говорила, я давно знаю твоего дедулю. Уже тогда был упертый, хоть кол на голове теши. Хронический случай упрямства.

– Скорее всего, но мы ничего не можем с этим поделать, док и преподобный тоже.

– А чего еще от этих двоих ждать? – сморщила нос колдунья. – Да что они вообще понимают?

– Не спорю, но, если вы нам не поможете, мы так и останемся между молотом и наковальней.

– Дай чутка подумать.