Хроника

В другой раз Салимбене, толкуя отдельные эпизоды из истории иудейского народа (с. 451–453) и приводя к ним соответствующие цитаты из Библии (например, «не гордись, но бойся», «не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным», «держи, что имеешь» и др.), подкрепляет свои рассуждения двумя стихотворными строками, первая из которых заимствована из басни Гвалтера Англичанина (IX, стих 59), а вторая – из Горация («Послания», I, 18, 84):

Felix quem faciunt aliena pericula cautum:
nam tua res agitur, paries cum proximus ardet.

Счастлив, кого чужая беда осторожности учит:

Поберегись, если видишь: горит стена у соседа.

(с. 453; пер. М. Л. Гаспарова)

Повествуя о проповеднической деятельности брата Уго Прованского, «великого клирика» и «великого диалектика» (спорщика), о его диспуте с братом Петром из ордена братьев-проповедников по поводу учения аббата Иоахима Флорского, Салимбене в подтверждение мысли Уго, что не следует пренебрегать благим, полезным и истинным словом, даже если оно сказано дурным наставником, приводит вначале двустишие поэта Генрика из Сеттимелло:

Non rosa dat spinas, quamvis sit fllia spine,
nec viole pungunt, nec paradisus obest.

Роза в шипах рождена, но нет шипов у цветущей;

Нет и в фиалке шипов, нет воспрепятствий в саду, –

а затем – стихи, приписываемые Вергилию, помещенные в «Жизнеописании Вергилия» («Vita Virgilii»), автор которого – Донат Младший (IV в.):

Hos ego versiculos feci, tulit alter honorem.
Sic vos non vobis vellera fertis oves,
sic vos non vobis fertis aratra boves,
sic vos non vobis mellificatis apes,
sic vos non vobis nidificatis aves,

Эти стихи сочинил я, а слава досталась другому;

Так-то ваше – не вам, овцы, дающие шерсть,
Так-то ваше – не вам, пахари поля, волы,
Так-то ваше – не вам, пчелы, слагатели сот,
Так-то ваше – не вам, птицы, слагатели гнезд.

(с. 268; пер. M. Л. Гаспарова)

Однако роль и значение литературных вставок не ограничиваются содержательным аспектом. Они несут и важную эстетическую нагрузку. Их присутствие в тексте, не обусловленное узкопрактическими задачами, а, следовательно, с очевидностью направленное на удовлетворение художественных вкусов, является отражением духовной жизни того времени, литературных запросов читателей XIII в.

Созданное Салимбене повествование представляет интерес и для людей нашего времени – не только специалистов, для которых оно является важным источником, документальным свидетельством жизни европейского общества XIII в., но и для широкого круга читателей, которым оно открывает возможность «заглянуть» в далекие времена и при этом не просто увидеть череду событий, но и попытаться понять человека той эпохи, его мысли и чувства, вкусы и пристрастия.

Если содержание «Хроники», стиль изложения и литературная «орнаментировка» обусловлены сознательным авторским выбором, то язык сочинения – это объективная «фотография» языка и языкового мышления как автора, так и его читателей-современников.

Латинский язык, на котором написана «Хроника», выполнял на протяжении всего средневековья в государствах Западной и Центральной Европы роль языка письменности и литературы. В ходе длительного сосуществования с устными народными говорами (на территории Италии – с так называемым вольгаре) он постоянно пополнялся разговорными элементами, все больше утрачивая сходство с латынью прежних времен, периода расцвета Римского государства. Этот процесс не смогла остановить и деятельность ученых при дворе императора Карла Великого (эпоха Каролингского возрождения, конец VIII – начало IX в.), направленная на сохранение античного литературного наследия и восстановление утраченной литературной языковой нормы классического периода (I в. до Р.Х. – I в. по Р.Х.)[2864].

«Хроника» Салимбене является наглядным свидетельством изменений, которые претерпел латинский язык в этот, позднейший, период своей истории. В ее тексте получили отражение многие фонетические и грамматические процессы, происходившие в латинском языке в эпоху кризиса и падения Римской империи, когда была утрачена литературная, культурная и школьная традиции.