Хроника

Не следует обходить молчанием, что в то благочестивое время эти знаменитые /f. 239c/ проповедники иногда собирались в каком-нибудь месте и обговаривали порядок произнесения своих проповедей, а именно: обговаривали место, день, час и тему; и один другому говорил: «Твердо придерживайся того, о чем мы договорились». Все происходило без обмана, как они и уславливались. И вот брат Герард, как я видел своими глазами, стоя на площади Пармской коммуны или в другом месте, где он хотел, на деревянной подставке, сделанной им для произнесения проповедей, вдруг прерывал проповедь и, хотя народ ждал, надвигал на голову капюшон, как если бы он погрузился в размышления о Боге. Затем, после продолжительного молчания, откинув капюшон, начинал говорить удивленному народу. И говорил так, словно было ему откровение: «"Я был в духе в день воскресный" (Апок 1, 10) и услышал возлюбленного брата нашего Иоанна Виченцского, который произносит сейчас проповедь в Болонье на берегу реки Рено, а вокруг него много народа, и начало его проповеди было таково: "Блажен народ, у которого Господь есть Бог, – племя, которое Он избрал в наследие Себе" (Пс 32, 12)». То же он говорил и о брате Якобине, то же – и они о нем. Дивились присутствующие, и некоторые любопытства ради отправляли гонцов узнать, правда ли то, что те говорили. Когда они обнаруживали, что все сказанное – истинно, то несказанно удивлялись, и многие, оставив мирские дела, вступили в орден братьев-миноритов и братьев-проповедников. И во время «Аллилуйи», как я видел своими глазами, содеялось много разных добрых дел во многих краях света.

О шутниках и насмешниках, которые были во время «Аллилуйи»

А еще в то время было весьма много шутников и насмешников, которые всегда были готовы положить на людей избранных пятно.

О магистре Бонкомпаньо Флорентийском

Среди них был Бонкомпаньо Флорентийский[349], известный учитель грамматики /f. 239d/ в городе Болонье, написавший книгу о составлении писем. Поскольку он, как все флорентийцы, был великий шутник, он сочинил один стишок в насмешку над братом Иоанном Виченцским, начало и конец которого я не помню, так как давно его не перечитывал, а когда читал, то не запомнил его хорошо, ибо не очень и заботился об этом. Были там, как припоминаю, такие слова:

Иоаннствует Джованни
И усердствует в плясанье.
Пляши выше, пляши выше,
Если в небо пути ищешь!
Пляшет овый, пляшет оный,
Пляшут сотни, пляшут сонмы,
Пляшет хор, который дамский,
Пляшет дож венецианский... и т. д.

Этот самый магистр Бонкомпаньо, видя, что брат Иоанн тщился творить чудеса, пожелал и сам попробовать и объявил болонцам, что он желает летать, а они могут на это посмотреть. И что же? В Болонье об этом стало известно. Наступил назначенный день, собрался весь город, от мужчины до женщины, от отрока до старца, у подошвы горы, называемой Санта-Мария-ин-Монте. Он сделал себе два крыла и, стоя на вершине горы, обозревал собравшихся. И после того как они долго смотрели друг на друга, он произнес наконец такие слова: «Ступайте с Богом, и да будет вам достаточно того, что вы узрели лик Бонкомпаньо». И они разошлись, понимая, что он над ними посмеялся. Поскольку магистр Бонкомпаньо был знаменитым сочинителем, он по совету своих друзей пришел в римскую курию в надежде снискать там за свое сочинительство какую-либо милость. Не получив ее, он ушел оттуда прочь. В старости он дошел до такой нищеты, что жизнь /f. 240a/ ему пришлось окончить в какой-то флорентийской богадельне. По этому поводу Мудрец говорит, Еккл 9, 11: «Я ... видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных – богатство, и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех их». То же, Сир 26, 24– 26: «От двух скорбело сердце мое, а при третьем возбуждалось во мне негодование: если воин терпит от бедности, и разумные мужи бывают в пренебрежении; и если кто обращается от праведности ко греху, Господь уготовит того на меч».

О глупости брата Иоанна Виченцского из ордена братьев-проповедников