Хроника

А король был изящный и стройный, в меру худощавый и высокий, лицо у него было ангельское и вид приятный. И шел он к церкви братьев-миноритов не с королевской пышностью, но в одежде паломника, с сумой и с дорожным посохом за спиной, красиво возвышавшимся над плечами короля. И шествовал он не на коне, а пешком; и родные его братья – три графа, первый Роберт, а последний Карл[923], который совершил великие и достойные похвалы деяния, – в подобном же смиренном виде следовали за ним, так что поистине могли они сказать словами пророка: «Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся» (Пс 19, 8). И пекся король не о знатной свите, но более о молитвах и о поддержке его бедными. И потому он исполнил то, чему учит сын Сирахов, 4, 7: «В собрании бедных[924] старайся быть приятным». Воистину скорее можно было назвать его монахом по набожности сердца, нежели рыцарем по воинскому оружию. Итак, войдя в церковь братьев и набожно преклонив колени пред алтарем, он стал молиться. И когда выходил он из церкви и стоял у двери, я был рядом с ним. И вот, так как во Франции щука считается дорогой и ценной рыбой, была поднесена ему в дар от ризничего сансской церкви /f. 302c/ большая живая щука в воде, в корыте из елового дерева, которое у тосканцев называется «бигонча» и в котором моют и купают детей, когда они еще в колыбели. И поблагодарил король как пославшего, так и поднесшего ему дар. Потом король сказал внятным голосом, чтобы никто не входил в дом капитула, кто не рыцарь, за исключением братьев, с которыми он хотел говорить.

О том, что король Франции попросил поддержки братьев и что она ему была оказана

Когда же собрались мы в капитуле, король стал говорить о своих делах, препоручая братии себя, и своих братьев, и государыню королеву, свою мать, и все свое окружение, и, набожно преклонив колени, попросил молитв и поддержки братьев. Некоторые братья из Франции, находившиеся подле меня, от умиления и благоговения плакали, как от неутешного горя. А после короля начал говорить кардинал римской курии господин Оддон, который был некогда канцлером в Париже и который должен был отправиться с королем за море, и он наставил нас в немногих словах, поступив так, как учит сын Сирахов, 7, 5: «Не мудрствуй пред царем». Еще, Иов 29, 22: «После слов моих уже не рассуждали». И еще, Притч 30, 6: «Не прибавляй к словам Его, чтобы Он не обличил тебя, и ты не оказался лжецом». После этих двоих говорил брат Иоанн Пармский, генеральный министр, кому по обязанности надлежало ответствовать, и он сказал: «Сын Сирахов учит, 32, 4–5: "Разговор веди ты, старший, – ибо это прилично тебе, – с основательным знанием". Король наш и государь и отец и благодетель выказал себя в собрании бедных приятным, к нам пришел смиренным, обходительным, приветливым и, как ему и подобало, первым говорил с нами; и он не просит у нас ни золота, ни серебра, которого у него в казне, по милости Божией, вполне достаточно, но просит молитв и поддержки братьев /f. 302d/ в таком деле, за которое с очевидностью его следует многократно хвалить. Ибо государь король предпринял сие паломничество и крестовый поход поистине во славу Господа нашего Иисуса Христа и для того, чтобы оказать помощь Святой Земле, побороть врагов и недругов веры и Креста Христова и во славу вселенской Церкви и всей христианской веры, и во спасение души своей и душ всех тех, которые должны будут отправиться с ним за море. Вот почему, поскольку король был главным благодетелем и защитником ордена не только в Париже, но и во всем королевстве своем, и поскольку он пришел к нам с таким смирением и с такой достойной свитой просить поддержки ордена в столь важном деле, нам подобает и надлежит воздать ему благодеяниями. И так как французские братья более других готовы взять на себя это дело и стремятся сделать больше, чем я мог бы предписать, посему я не даю им никакого распоряжения. Но поскольку я начал визитацию ордена, я положил в уме своем: каждому священнику отслужить четыре мессы за короля и за все его окружение: одну – о Святом Духе, вторую – о Кресте, третью – о блаженной Деве и четвертую – о Троице. И если бы случилось, что Сын Божий призвал бы его из этого мира к Отцу, то братья стали бы молиться еще больше. И если мой ответ не в полной мере соответствовал его желаниям, пусть сам король отдаст повеления, поскольку с нашей стороны есть кому исполнять, но не приказывать».

Выслушав эти слова, король поблагодарил генерального министра и одобрил ответное слово настолько, что пожелал получить его от генерала в письменном виде и скрепленное печатью. Так и бъшо сделано.

О том, что король разделил с братьями трапезу и сделал денежный вклад