Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)

6 декабря 1919 г. в Новониколаевске началось антиколчаковское вооруженное выступление солдат 2-го Барабинского полка под руководством полковника А. В. Ивакина. Оно было подавлено польскими легионерами под командованием полковника К. Румши. Многие участники восстания, в т. ч. Ивакин, погибли либо были расстреляны[1399]. Общее число расстрелянных определяется в 104 участника восстания и 15 уголовников[1400].

Характерно, что дела о злоупотреблениях польских частей в городе неоднократно ранее становились предметом разбирательств гражданских властей Сибири. Колчаковский министр иностранных дел И. И. Сукин писал, что «поляки, охранявшие дорогу около Новониколаевска, прославились неописуемыми бесчинствами и свирепостью». Схоже их охарактеризовал в дневниковой записи от 6 сентября 1919 г. барон А. П. Будберг, главный начальник снабжения при Ставке адмирала А. В. Колчака: «Очень много жалоб на безобразия и насилия, чинимые польскими войсками в районе Новониколаевска; эти не стесняются грабить, производить насильственные фуражировки, расплачиваться по ничтожным ценам и захватывать наши заготовки, эшелоны и баржи с грузами»[1401]. О бесчинствах новониколаевских поляков заявляли на заседаниях правительства П. В. Вологодский, Г. Г. Тельберг и т. д.[1402]

6 декабря 1919 г. возле железнодорожного моста через Днепр около Кременчуга деникинцами будет расстреляно 26 красногвардейцев[1403].

7 декабря 1919 г. красные войска освободили Белгород. Согласно воспоминаниям 1977 г. М. А. Попова, назначенного, по решению уездного комитета партии, председателем комиссии по захоронению жертв произвола деникинцев, последние при отступлении «расстреляли и зарубили за городом, в районе нынешнего стадиона «Энергомаш», около четырехсот томившихся в застенке активистов советской власти, рабочих, крестьян, пленных красноармейцев. Для опознания трупы свозили в здание на углу нынешних улиц Б. Хмельницкого и Народной (ныне горбольница № 1)». По воспоминаниям других старых большевиков, после оставления деникинскими войсками Белгорода в трех братских могилах на площади перед женским монастырем было похоронено, по разным данным, от 70 до 100 местных жителей, убитых белогвардейцами. Еще порядка трехсот тел погибших было вытребовано родственниками и похоронено на кладбищах города[1404].

О массовых расстрелах в Белгороде накануне ухода белых войск сообщали и советские газеты того периода. Например, в газете белгородского ревкома сообщалось опять-таки о 400 жертвах[1405].

Эти свидетельства подтверждают данные генерала Е. И. Доставалова: «Когда мы, отходя от Орла, остановились снова в Белгороде, произошел случай, который, кажется, подействовал и на генерала Кутепова. Во всяком случае, скрыть его было нельзя. Дело в том, что озверевшие и пьяные сотрудники Шпаковского, ведя ночью нескольких осужденных на казнь, не выдержали и изрубили их прямо на базаре. Утром жители нашли свежую кровь и части тела одного из казненных, забытые на базарной площади. Одну руку принесли в полицейское управление, и ночное происшествие раскрылось»[1406].

12 декабря 1919 г. Харьков освобожден Красной армией. В последние дни белые репрессии в городе были усилены. На Павловской и Николаевской площадях висели повешенные с прикрепленными надписями на груди: «Дезертир», «Бандит». 4 декабря контрразведка расстреляла в Григоровском бору большую группу подпольщиков – 38 человек.

В харьковской каторжной тюрьме к этому моменту находилось свыше 2 тысяч заключенных, обвиняемых в большевизме. 6 декабря из губернской тюрьмы дополнительно перевели 65 женщин. К пяти часам вывели из камер 2100 заключенных, и всех 2165 человек, построив в колонну, погнали в путь на Змиевское шоссе. Так начался злосчастный этап заключенных Харьков – Змиев – Изюм – Бахмут – Ростов-на-Дону. В Змиеве была отобрана партия в 250 человек – «в расход». На станции Шебелинка заключенных погрузили в специальные вагоны-ледники, по 130–140 человек в каждый. Притиснутые друг к другу, они могли только стоять. В таком положении люди находились несколько суток езды до Изюма. На ночь и в пути двери вагонов запирались. Вагоны превращались в душегубки.