Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)

Один из арестованных, Яковлевич, впоследствии дал советской комиссии следующие показания: «Настала кошмарная ночь. Наши силы таяли, и не было возможности удержаться на ногах, но сесть места не было, воздуха не хватало, мучила страшная жажда. И вот люди стали умирать, стоя на ногах. Умирающие падали тут же под ноги и топтались другими… Вагон наполнился запахом трупов… и, чувствуя под собой мертвые человеческие тела, живые сходили с ума… В вагоне поднялся неимоверный шум, стучали в двери, пытаясь сломать их. Но тщетно. Наутро выбросили из вагонов трупы, их оказалось несколько десятков. Шум не прекращался и днем. Требовали воды, хлеба. На вопросы, почему нам ничего не дают, почему нас истязают постепенно, последовал ответ: «А вам не все равно умирать, что сегодня, что немного погодя». И кровожадные скоты издевались еще больше». Положение было таково, продолжал он, «что чувствующие в себе достаточно силы сломали решетку… подняли люк на крыше вагона и с идущего поезда бросались вниз. Корниловцы заметили бегство. Наутро были выведены из каждого вагона по нескольку человек и расстреляны за то, что некоторые бежали. Из вагонов вывалили новую груду трупов. На остановках фельдфебель обходил вагоны, стрелял в шумную толпу. Люди падали, но никто не обращал внимания на выстрелы, на смерть товарищей. Что смерть против этой адской муки? Смерть – освобождение. И чем скорее, тем лучше…». В последнюю ночь перед прибытием в Изюм произошло крушение: порожняк наскочил на поезд с заключенными. В Изюме снова расстрелы. Через пять суток этап прибыл в Бахмут – всего около восьмисот человек. Почти две трети погибли в дороге. Да и среди оставшихся много тяжелобольных, часть слабых, с трудом передвигающихся. В Бахмуте комиссия из трех офицеров учинила оставшимся допрос, после чего вынесла решение: к воинскому начальнику для отправки на фронт под строгим контролем[1407].

Свой подсчет жертв этапа приводит современный харьковский исследователь Э. Зуб. Согласно его данным, количеств жертв было также значительным: «Начнем с такого эпизода: под самый занавес деникинской власти в Харькове из города угнали этап численностью в 2146 человек. Шел он по маршруту Харьков – Бахмут. До Бахмута, нынешнего Артемовска, добралось 812. Разница получается больше, чем красные настреляли за полгода. Правда, элементарная арифметика здесь не подходит. Потому что из оставшихся 1300 с небольшим человек минимум три сотни забрали в Добрармию служить, были отравившиеся гнилой капустой насмерть – речь идет о нескольких сотнях человек. Остальных – кого-то утопили в Донце, повесили в Изюме, кому-то удалось бежать и даже откупиться. Кстати, взятки – что у деникинцев, что у ЧК – это отдельная тема. В общем, количество погибших из этого этапа можно оценить в 500–700 человек»[1408].

Следует также отметить, что расстрелы по этапу сопровождались казнями местных «большевиков». Так, 20 декабря 1919 г. в Изюме было казнено 94 политзаключенных местной тюрьмы.

13 декабря 1919 г. в селе Изваиль белые расстреляли 46 беженцев из печорских волостей за сочувствие и поддержку красных[1409].

14 декабря 1919 г. «Наказ Особому Совещанию», составленный генералом А. И. Деникиным. Ряд пунктов этого наказа четко демонстрировал ужесточение карательной практики:

«3. Военная диктатура… Всякое давление политических партий отметать, всякое противодействия власти – и справа, и слева – карать…

6. Внутренняя политика…

Суровыми мерами за бунт, руководительство анархическими течениями, спекуляцию, грабеж, взяточничество, дезертирство и прочие смертные грехи не пугать только, а осуществлять их при непосредственном вмешательстве Управления Юстиции, Главного военного прокурора, Управления внутренних дел и контроля. Смертная казнь – наиболее соответствующее наказание.

7. Оздоровить фронт и войсковой тыл – работой назначенных генералов с большими полномочиями, составом полевого суда и применением крайних репрессий»[1410].

16 декабря 1919 г. расстрелян член кременчугской большевистской организации Я. Шайкевич, ранее совершивший по поручению Губревкома за избиение политических террористический акт на пристава 2-й части[1411].

19 декабря 1919 г., в последний день перед оставлением Кременчуга, деникинцы расстреляли 27 политических заключенных, в числе которых были Брагилевский, К. Модвинец и др.[1412]

20 декабря 1919 г. отрядом хорунжего Занина в хакасском селе Таштыпе казнено 7 продотрядовцев[1413].

22 декабря 1919 г. в селе Помоздино белогвардейцы после пыток и издевательств расстреляли красную разведчицу Домну Федоровну Каликову. Ей, предварительно изнасилованной, простреливают кисти рук, колют штыком тело, выбивают зубы, ломают пальцы. В эти же дни были расстреляны разведчица Д. М. Кочанова и жена красного командира Ольга Трубачева[1414].