Хроника для Акаши: Закат... (Часть первая: Фиирация) (СИ)

— «Черт… Где это я? Как же у меня все болит… Не надо было столько пить. Стоп! Я же должен был получить разрешение на свадьбу… О, черт! Они же мне отказали… Придется жить вместе вне брака. Как глупо звучит! А-а… Я голый?! Почему я голый?! О, боже, нет! Я не мог! Нет, нет, нет, нет, нет! О, черт! Нужно валить отсюда…» — испуганно подумал Норден и вскочил с постели. Глаза практически сразу же привыкли к дневному свету и он увидел то место, в котором спал.

Это была небольшая, сделанная из дерева, в общем-то, как и весь корабль, комната. Норден сидел на двуспальной кровати, что стояла под окном. Перед Норденом, который сел на правую часть постели, если смотреть от стены, стоял небольшой шкаф, сбоку та самая дверь, несколько тумбочек и небольшой плоский телевизор. Норден стал искать свою одежду и вскоре ее нашел на одной из тумб. Он обмотал голое тело одеялом и подошел к вещам, как тут неожиданно справа от него кто-то заговорил по-нидерландски:

— Ну что, проснулся? — спросил сидящий в углу и играющий в шахматы сам с собой Арантин. Это был странный, на первый взгляд Нордена, человек. Неестественно длинные, серебристые волосы, уложенные в непонятную прическу, солнечные очки, а одет он был в белый костюм. Его голос был легкий и спокойный. На вид ему было лет тридцать.

Увидев его, Норден сразу же понял, от чего у него так сильно болела голова. Шахматы ударяли по доске звучным и больным для ушей Нордена звуком.

— Черт! — испугался он и подобрал под себя одеяло.

— Не бойся, алкаш.

— Что?! Я же не… Мы же не… — Норден хотел услышать слово «нет».

— Нет! — ответил Арантин.

— Фу-х… — радостно выдохнул Норден. — Кто ты? И где я?

— Хм… — Арантин переместил на доске фигуру и злым голосом ответил ему: — Значит, пришел на мой корабль, напился на мои деньги, потрахался с какой-то бабой в моем доме и при всем при этом ты даже не подумал узнать, как я выгляжу! Я — Арантин, глава Фиирации, и… Ну, в общем-то, этого хватит!

— Я еще на корабле? С какой-то бабой?

— Да, но она ушла почти сразу, когда я стал с утра осматривать комнаты от таких, как вы! А вот ты нет, вонял, как свинья! Пришлось окно открывать…

— Ужас! Как я мог… — Норден грезился угрызениями совести. — А что ты здесь делаешь? В смысле, что ты делаешь в этой комнате? Ты просто сидел, играл в шахматы и смотрел на спящего меня?

— Да. А сейчас я бы посоветовал тебе сходить в ванну и отмыться от этой вони! Выйдешь через дверь и сразу же увидишь перед собой другую, там ванна, после вернешься сюда.

— Эм, спасибо… — ответил Норден, взял свои вещи и вышел в коридор. Он выглядел не так празднично, как ночью, все было так, будто его даже не украшали. Один длинный тонкий ковер красно-зеленого цвета лежал на полу, а на стенах весели небольшие светильники. Но были картины, присмотревшись, Норден увидел росписи на них, правда понять, кто написал картину, ему было не дано. Напротив была дверь, Норден вошел в нее и попал в ванную комнату.

Ванна выглядела просто, но со вкусом. На стенах была плитка: небольшие треугольные плиточки бело-розового оттенка. На полу была тоже плитка, но куда более крупная и квадратная, а главное — волнистая и шершавая. Наверное, это сделали, чтобы никто не пострадал от скользкой поверхности пола. Тут была, собственно, ванна и душ в одном виде. Зеркало, а под ним тумбочка с умывальником, напротив зеркала стоял шкафчик с разными средствами гигиены, а так же несколько полотенец. А в углу стояла стиральная машинка. Здесь было красиво, если не считать лампочки в центре ванны: некрасивая лампочка с неприятным светом заставляла мыться быстрее, чтобы поскорее сбежать из этой комнаты. Минут через двадцать Норден помылся, оделся и стоял перед зеркалом. Он смотрел на свое отражение с отвращением. Он хотел вернуться в прошлое и не пить, вообще, чтобы не считать себя подлецом. Он размышлял, сказать правду или нет? Все же та синеволосая девушка ушла и вряд ли вспомнит о Нордене. И он решил, что будет лучше ничего не говорить. Но ведь это еще не все, надо как-то извиниться перед Арантином…

— «О, боже! Всего один проступок делает меня виновным сразу перед четырьмя людьми: перед моей любовью за то, что не был верен. Перед той синеволосой девушкой, потому что я воспользовался ею. Перед Арантином, потому что изменил в его, как выразился Арантин, доме. И, конечно же, перед самим собой, потому что решил промолчать… Я скотина! Ненавижу себя, » — думал Норден про свой проступок. Кто-то скажет: «Ну, бывает, так сказать, последняя минутка свободной жизни! Почему бы и нет? Случайная компания, случайный секс, разве это плохо? Это же в последний раз! Наверное, в последний…» Но тот, кто любит свою вторую половинку всем сердцем, будет ненавидеть себя за эти мысли и действия. Изменил один раз, изменит в другой. И Норден боялся именно этого!