Хроника гениального сыщика

– Мне бы шотландского виски, – попросил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

Исаак сам налил мне бодрящий напиток.

– Господин Ньютон, – сощурился я, – зачем вы воруете наливные русские яблочки?!

– Вы были в доме Эйнштейна? – вкрадчиво вопросил Исаак.

– Нет…

– Эдисона?

– Увы…

– Фарадея?

– Да, с какой стати?!

– Вы бы и там увидели дюжих мэм, с русскими наливными яблочками.

Исаак наклонил седую голову. Она у него оказалась вся в шишках.

– Извольте повторить фамилии тех господ! – уточнил я.

– Эйнштейн, Эдисон, Фарадей…

– Ваша фамилия? – скрипнул я зубами.

– Его фамилия – Ньютон, – усмехнулся сыщик.

4.

Мы шли с Рябовым вдоль замусоренной Темзы. Я глянул на свои наручные часы фирмы «Заря». Часы Биг Бена отставали на целых два часа.

Все раздражало меня в этом туманном Альбионе.

Я харкнул в реку.

Сыщик остановился, ястребиными взором пронзил меня.

– Не плюйте в Темзу!

– Волнуетесь за экологию?

– Петя, яблок в России до черта, а вот с открытиями просто беда…

– Вы о чем?

– Закон всемирного тяготения. Из школьной программы. Помните?

Я внутренне ахнул. Легендарные яблоки Ньютона!

– Но почему именно русские яблоки? – заиграл я желваками.

– Они почти в два раза тяжелей английских. А уж с французскими их лучше и не сравнивать. Наша рязанская дичка гораздо крупнее.

– Знаете, Рябов, а не податься и мне в креативщики?

– У вас есть задатки? – обалдел детектив.

– Великих открытий, может, и не сделаю… Так хоть наливных яблок отъемся.

Глава 45 Ватерлоо отменяется

1.

Все мировые ТВ-каналы транслировали дымы пожарищ на Бородино. Крупным планом – одноглазый Кутузов на одноглазой кобыле и пророчески подрагивающая ляжка Наполеона.

А вот свежее сообщение CNN: Бонапарт на острове Эльба готовится к Ватерлоо. Вместе с закаленными в боях гвардейцами.

– Петя, – гортанно произнес сыщик Рябов, – этого мы не должны допустить.

– Чего? – испуганно поправил я зиппер на походных брюках.

– Я Бонапарту страшно симпатизирую.

2.

В покои Бонапарта на острове Эльба свободно могла входить лишь его сексапильная любовница, Жозефина. И это понятно! Когда мы с сыщиком увидели черные кристаллики зрачков Наполеона, то содрогнулись.

Первым взял себя в руки Рябов.

– Кхе-кхе, – заиграв желваками, откашлялся он.

Моя голова, то есть, голова акушера второго разряда, Петра Кускова, просто тряслась, как у ветхого старца.

Я тоже взял себя в руки, увы, голова затряслась еще шибче.

– Что господам угодно? – спросил Бонапарт и, глядя на мой дрожащий кумпол, пророчески затрепетал левой ляжкой, крепко обтянутой белой лосиной.

– Надеюсь, вы читали центурии Нострадамуса? – в лоб спросил отставного венценосца Рябов.

– Ну?..

– Помните, что говорится о Ватерлоо? Не суйтесь туда. Вас сотрут в порошок.

Наполеон повернулся ко мне:

– Да перестаньте трястись. Я не кусаюсь.

Голова моя пару раз дернулась и стопорнулась.

3.

Миротворческие войска во Франции наслаждались победой.

Разграбленный склад шампанского «Мадам Клико» дал обильную жатву. Вдребезги хмельные солдаты шатались по Лувру, отпуская сальные шуточки о голых мамзелях на холстах, вдосталь плевали и даже мочились с Эйфелевой башни.

Словом, вели себя как истинные триумфаторы.

Одноглазый Кутузов мрачнел с каждым днем.

– Навязали мне, черти, освобождение Европы, – интимно говорил он своей одноглазой лошади. – Теперь на Ватерлоо науськивают. А мне Бонапартишку жалко. Мелкий человек! Килограмм шестьдесят… Не больше. Хотя и с брюшком…

Кобылка слушала своего хозяина, держала на крупе его центнер с гаком, хранила гробовое молчание, лишь иногда поощрительно всхрапывая.

4.

– Друзья, – искренне обратился к нам с Рябовым Наполеон, – я сам напуган. Мне приснилось, как русский медведь разорвал мне грудь и жрет мое сердце.

– Одноглазый медведь? – уточнил я, акушер Кусков.

– Как вы догадались?

Рябов внезапно впал в транс и запел десятую центурию пророка:

«Голова с короткими волосами
захватит власть сатрапа.
Четырнадцать лет
будет властвовать.
Затем – погибнет».

– Нострадамус? – взбешенно воскликнул Наполеон. – Мы поймали этого паникера в Марселе. Допросили с пристрастием.

– И? – сощурился Рябов.

– Юродивый! Как ваш Васька Блаженный, – Бонапарт устало потер высокое чело.

Под балконом заскандировали:

– На-по-ле-он! На-по-ле-он!!!

Командарм вышел на воздух:

– Гвардейцы! Казна пуста… Ватерлоо еще не надумал. Расходитесь.

Седоусые гвардейцы, ощупывая пустые, пропахшие махоркой карманы, стали кто куда разбредаться.

5.

Кутузову докладывали о подготовке к сокрушительному Ватерлоо.

– Сегодня над островом Эльба, – сказал Михаилу Илларионовичу придворный астролог Иван Брынза, – я наблюдал кровавую комету. Бонапарт обречен!

Кутузов нахмурился.

Он вспомнил, какой же это отчаянный смельчак, Наполеон. Однажды рядом с ним разорвалась адская машина, у лошади императора просто разнесло внутренности, Бонапарт же как ни в чем не бывало побежал сражаться.

«От такой лихости и до беды недалеко!» – вскручинился Михаил Илларионович.

Подумав так, Кутузов заснул.