Хроника гнусных времен

— Вот и все. Когда она вернулась на работу, никакого мужика там и в помине не было. Он, наверное, до сих пор не знает, из-за чего его неожиданно кинула тихая медсестрица, с которой все так хорошо сложилось.

— Гадость какая, — выговорила Настя и приложила ладони к щекам, — гадость, гадость.

— Конечно, гадость, — согласился Кирилл, — а газетку любящий брат состряпал на своем редакционном компьютере. Часа два потратил, наверное. Искать существующее милицейское издание ему было лень, поэтому он придумал название, сканировал более или менее подходящие материальчики из «Московского комсомольца» или у вас какой? Питерский? Приляпал фотографию, благо Соне ума хватило всем про него рассказать, и сфотографировать его в этом госпитале было проще простого. Можешь у нее спросить, не навещал ли ее на работе брат Владик как раз накануне всех событий. Скорее всего навещал. Газетку состряпали, показали Соне, а дальше все прошло без сучка, без задоринки. Естественно, никто проверять эту газету на подлинность не стал. Газета и газета, а в ней черным по белому… Вот и все дела. Так что в этом случае все мотивы как раз налицо.

— Какие мотивы, Кирилл?

Он вдруг обозлился:

— Слушай, Сотникова. Я тебе не тупоумный следователь. У меня нет никакого желания возводить напраслину на твоих драгоценных родственников. Поэтому не смотри на меня волком. Я ничего не выдумываю. У меня плана по раскрытию особо тяжких преступлений нету. Я говорю то, что вижу и знаю. Если ты не хочешь, чтобы я продолжал, я продолжать не стану.

Настя поднялась с дивана и подошла к низкому столику, на котором стояла вазочка с розами. Покрывало волочилось за ней, как шлейф. Она вытащила розу и стала обрывать лепестки.

Оборвет и долго смотрит, как он падает. Оборвет — и смотрит.

— Я хочу, чтобы ничего этого больше не было, — сказала она наконец. — Ну, чтобы совсем не было и чтобы все стало как раньше. Чтобы все ссорились и мирились, но верили друг другу. Как я теперь стану с Соней разговаривать, когда знаю, что ее так ужасно обманули? А Владик? Выходит, он никакой не шалопай и рубаха-парень, а просто негодяй?

— Или дурак, — предположил Кирилл, пожав плечами, — вполне возможно, что он вовсе ничего такого плохого не думал. Просто его мама попросила. Да вообще ему без Сони… неудобно. С Соней гораздо удобнее. Ты оборвала все розы.

— Да.

— Не страдай.

— Не могу.

— Дальше будет только хуже, — сказал Кирилл серьезно, — это я тебе обещаю.

— А мотивы? — спросила Настя, присела и стала собирать лепестки в кучку. — Ты что-то говорил про мотивы…

— Если Соня, не дай бог, догадалась, что был подлог, она могла решить отомстить. За свою погубленную жизнь. Сначала бабушке, которая, как и все, была против нее, потом матери и брату. И тогда понятно, почему ей так срочно понадобились деньги.

— Почему?

— Потому что после того, как она отомстит, ей придется прятаться. Уехать куда-нибудь. Сменить фамилию. Начать другую жизнь. Без денег это невозможно.

— А соседний дом с собакой?

— Не знаю. Я догадываюсь, но не хочу тебе говорить. Подождем пока.

— Ну и не надо, — проговорила Настя торопливо, — а то я точно с ума сойду. Только вот еще. Ты сказал, что есть несколько неочевидных моментов. Эти все очевидные. А другие?

— Я не знаю, Насть, — сказал он неохотно, — они никуда не укладываются, и я не понимаю, как к ним относиться. Может, это все мои домыслы.

— Нет, Кирилл. Скажи.

— Да нечего говорить! — Он прикурил последнюю сигарету и ловко метнул в корзину пустую пачку. Пачка попала куда надо, Настя проводила ее глазами. — Я не знаю, как быть с фотографиями, зеркалом и событиями трехмесячной давности.

— А что было три месяца назад? — изумилась Настя.

— Ты не помнишь?

— Не-ет.

— Три месяца назад твоя бабушка уволила старую домработницу. Зачем? Что тогда случилось? Может, она о чем-то узнала, чего не должна была знать? Или твоей бабушке предстояло какое-то серьезное событие, а домработница ей мешала? Или она ее поймала за чем-то подозрительным? Или та просто суп пересолила, а бабушка была не в духе? Ты не помнишь, что происходило в эти три месяца?

— Нет.

Кирилл вздохнул.

— Ну конечно, ты не помнишь. А еще в русские разведчицы готовилась!

Настя обошла его, села на диван и прижалась щекой к его голой спине.

— Что нам делать, Кирилл?

Он пожал плечами, взял ее руки и положил себе на живот. Живот был твердый и успокаивающе теплый.

— А если… это и вправду Соня? Ты сумеешь ее остановить?

— Я не могу ее остановить, — сказал Кирилл мягко, — я могу ее только опередить. Для этого мне нужно выяснить, кто прячется в соседнем доме.

— Ты… выяснишь?

— Конечно, — ответил он.

* * *

Когда Кирилл осторожно, жалея машину, пробирался по разбитому проселку к дому, небо над Финским заливом налилось свинцовой тяжестью и странно приблизилось, как будто туча пузом легла на темную воду. С той стороны тянуло сырым ветром, и в воздухе пахло близкой грозой.

— Сейчас дождь пойдет! — крикнула Настя, выбравшись из «Хонды», и побежала к железной калитке. — Давай быстрей машину в гараж.

— Да я и так быстро, — пробормотал Кирилл себе под нос.