Хроника кровавого века: Замятня

На Невском проспекте, собирается не слишком старая публика. Господа возрастом постарше подъезжают на улицу Владимирскую, которая находится неподалёку от Невского проспекта. На этой улице в Приказчичьем клубе, который впрочем, более известен как Владимирский клуб, собираются богатые купцы, фабриканты и чиновники. Это любители азартных игр.

Шум и гомон на центральных улицах Петербурга продолжается до четырёх часов утра, а потом постепенно затихает. Пусто становится в центре Петербурга, лишь один или два извозчика, дремлющих на козлах, и поджидающих загулявших клиентов, да городовой, дежурящий в ночную смену, и притулившийся возле афишной тумбы. Город засыпает.

Но ненадолго, всего лишь на пару часов. В шесть часов утра, заголосят тоскливо и унывно фабричные гудки, возвещая рабочему люду, что пора вставать на смену. Поплетутся сонные и угрюмые мастеровые в свои цеха. В восьмом часу начнёт пробуждаться остальной город: застучат копытами по мостовой извозчичьи лошади, заскрипит железными колёсами по рельсам конка, а приказчики начинают открывать свои лавки и магазины.

В девять часов бегут по улицам гимназисты, учащиеся реальных училищ⁷⁰ и студенты. Ходят с большими сумками почтальоны, снуют туда-сюда посыльные, кухарки с корзинками идут за провизией на рынок или в лавку. Около десяти часов дня в скверы и на бульвары выходят на прогулку со своими питомцами гувернантки, а так же шествует в присутствия чиновничья братия.

Если рабочие работают по двенадцать, а порой и по четырнадцать часов в сутки, приказчики по десять, то служащие банков имеют восьмичасовой рабочий день. Чиновники на государственной службе работают не более шести часов, а иногда и меньше. Чиновник самого низшего, четырнадцатого класса, получает жалование значительно ниже, чем какой-то письмоводитель в банке или акционерном обществе. Но зато чиновник, прослужив, двадцать пять лет, имеет право на пенсию. Всякий чиновник мечтает о пенсии, но только тот, кто чином не дорос до коллежского советника⁷¹. Кто стал коллежским советником или рангом выше, на пенсию уже не торопится. С государственной службы их, как правило, отправляются прямиком на кладбище.

Жизнь у чиновника высокого ранга хорошая. Встают они по обыкновению, часов в девять или десять. Пьют кофе с французской булкой или розанчиком, и отправляются на службу. В присутствии, такой столоначальник вначале выслушает все сплетни и новости, а потом пойдёт в буфет попить чайку или позавтракать.

В четыре часа присутствие заканчивает свою работу, а чиновничья братия расходится по домам и трактирам. Столоначальник едет в ресторан обедать. Дальше по обстоятельствам: либо ведёт жену в театр, или едет перекинуться в картишки во Владимирский клуб.

Один из таких столоначальников, а именно старший контролёр Государственного дворянского земельного банка Сергей Фёдорович Светлов, напившись в буфете чаю, стоял у окна своего кабинета и смотрел на залитую солнцем Адмиралтейскую набережную. Светлов размышлял о том, где в этом году снять дачу на лето. Можно поехать на Выборг, и там, в Удельном или в Озерках снять домик. А может лучше уехать дальше за Белоостров, в Репино или Солнечное?

Задумчиво смотрел Светлов на набережную, а там в этот час почти никого не было, лишь в одиночестве брёл по своим делам какой-то священник. В Петропавловской крепости бухнула пушка, и Светлов достал из кармана жилетки часы. Это одна из традиций Петербурга, в полдень стреляет пушка, и все у кого есть часы, сверяют их. Тут же заунывно загудели фабричные гудки, оповещающие мастеровых, о начале обеденного перерыва.

По всей видимости, у батюшки часов не было, потому как он, посмотрев на отливающий желтизной диск солнца на голубом небе, пошёл своей дорогой. Священника этого звали Георгий Гапон, он был родом из Полтавы. Через полтора года его назовут провокатором, повинным в трагедии «Кровавого воскресенья» произошедшей девятого января. Однако правда ли это?!

Гапона нельзя назвать провокатором. Да это был человек подверженный страстям, часто ошибающийся, но всегда честный. И если уж заблуждался, то искренне. Порядочность у Георгия Гапона была в крови. Его отец Аполлон Фёдорович, тридцать пять лет был волостным писарем. Место это «хлебное», за счёт подношений и взяток можно жить безбедно. Однако Аполлон Гапон мздоимства себе не позволял, потому жил небогато.

Его сынишка Георгий своим умом и сообразительностью, ещё в семь лет обратил на себя внимание священника обучающего детей в церковно-приходской школе. Он уговорил Аполлона отдать учиться сына на священника. Кстати, мальчик с раннего детства был очень религиозен.