Хроника либеральной революции. Как удалось отстоять реформы

– Лично я после оглашения президентского указа занял такую позицию, – сказал мне Витрук. – У нас был горький опыт работы после обращения президента 20 марта, и мы должны были его учитывать. Я призывал коллег не форсировать события: “Не надо спешить с рассмотрением указа. Давайте отложим заседание. Давайте пригласим президента. Давайте пригласим Хасбулатова. По крайней мере не будем заседать ночью”. Однако ко мне не прислушались. Когда Зорькин спросил меня напрямую, как я оцениваю содержание указа, я ответил так: “Я придерживаюсь теории и идей не председателя Конституционного Суда Зорькина, а профессора Зорькина Валерия Дмитриевича, который более 20 лет, начиная с его докторской диссертации, внедрял в головы молодых юристов, что надо различать закон и право. Не всякий закон соответствует праву. И не всякое положение действующей Конституции соответствует общеправовым принципам и идеалам. Так что я считаю, что Указ № 1400 является правовым”. За этим последовало молчание. Никто ни о чем меня больше не спрашивал. Большинством голосов КС объявил указ Ельцина неконституционным. При этом была масса нарушений. Их количество переросло в качество. Хотя бы такой пример. КС рассматривал дело по собственной инициативе. Между тем, в суд должен кто-то обратиться. Этого не было. Если при такой сложнейшей ситуации, при такой острейшей политической борьбе Конституционный Суд выступает с подобной инициативой, – он уже действует как политическая сила, как политический орган. Он должен ждать. Как сказал однажды председатель Конституционного Суда Франции Роберт Бадинтер, суд должен смотреть, слушать и дремать. Мы поступили иначе. Каков выход? Выход простой: мы должны подать в коллективную отставку. Я пришел к убеждению: мы потеряли право заниматься правосудием. Но коллективной отставки не будет, я могу вас заверить. Еще один вариант – в отставку уходит председатель. Зорькин был неискренен, когда говорил, что надо свято соблюдать Конституцию и закон. Он их соблюдает избирательно, односторонне. Но вариант с его индивидуальной отставкой тоже неосуществим.

“Ему больше нравится политика”

В том, что Конституционный Суд принял такое заключение относительно ельцинского указа, – заключение, подтолкнувшее развитие ситуации в трагическую сторону, – решающую роль сыграл, конечно, именно председатель КС. Интересно послушать, какую характеристику Зорькину давал в ту пору его заместитель, знавший его задолго до того, как они встретились в стенах КС:

– На его поведение в тот период вообще и, в частности, в Конституционном Суде, решающим образом повлияло то, что из него сделали начальника, единоначальника, командира. На это поработали и парламент, и президентская команда. Потому что создали систему привилегий. Больших привилегий. Именно для “первых лиц”. Скажем, у Зорькина до недавних пор была дача, государственная дача. Вы бы посмотрели на нее. Семь гектаров земли. Дом такой основательный, с колоннами. Не дача, а целый дом отдыха. И теннисный корт, и сауна… Целая рота охраны. Там все бесплатно, включая питание. Вы приходите, а там – стопка сигарет. Разных марок. Импортных. Не только сигареты – вазы с конфетами, пирожными… Вы едите, курите, а через час снова подкладывают. Чтоб все время лежало. Правду об этом скрывают. Почему? Потому что невыгодно, чтобы все об этом знали.

– У вас ведь тоже есть дача?

– Да, но я за все плачу. Я останавливаю машину около булочной, беру хлеб и еду домой. У меня нет ни поваров, ни официантов, ни бесплатного питания. Это только у председателя. Он ездит на “членовозе” с гаишным сопровождением. Он один пользуется первым подъездом. Персонального лифта там, правда, нет, но подъезд только для него. Стол, телефон, дежурный офицер… Вот так подсчитать, – это сколько ж миллионов уходит на одну дверь! А в двадцати метрах – общий вход. Почему бы ему им не пользоваться? Как вы полагаете, такие привилегии не влияют на человека? Другие судьи полностью от него зависимы. Он, например, решает, поедешь ты за границу или нет, окажут ли тебе какую-то помощь или нет. Либо же, напротив, могут тебе какую-нибудь пакость устроить – тем, кто не проявляет достаточно лояльности. Скажем, у меня на даче в мое отсутствие провели инвентаризацию, объявили, что пропал какой-то казенный телевизор… В общем, этой системой Зорькин блестяще пользуется для манипулирования людьми. Чисто хасбулатовскими методами. Это все влияет на работу суда. Прежде всего – на самого председателя. Я видел его лицо, когда мы давали заключение по Указу №1400 – этот ужас в глазах, эти трясущиеся руки. Ясно было: личные мотивы, боязнь в мгновение ока все потерять – а такое вполне может случиться, если во власти произойдут серьезные перемены, – тут решают все.

Как видим, и здесь в решающий момент дали о себе знать те самые льготы и привилегии, против которых все на словах боролись, но на деле, всерьез, никто ни о чем таком и не помышлял. Зачем? Это ведь такой удобный инструмент, позволяющий манипулировать слабым человеком. А человек слаб…