Хроника любви и смерти

   — Что ж так? Не по тебе царская служба? Не могу сказать, что я обременил тебя многими обязанностями. Ежели кому живётся вольготно из моих министров, то это министру императорского двора. Но в такое время ты должен быть безотлучно при мне.

В эту минуту в кабинет вошёл наследник цесаревич. Он уловил последнюю фразу отца и словно бы продолжил её:

   — Самые ужасные и отвратительные годы, которые когда-либо проходила Россия, — 1879 и начало 1880-г. Это стало в конце концов нестерпимо. Разумеется, долг придворных окружить императора плотным непроницаемым кольцом.

Александр посмотрел на сына одобрительно, а потом снова перевёл холодный взгляд на товарища детских увеселений.

   — Я дам тебе знать, когда следует подать прошение об отставке. Пока что прошу ревнительно исполнять свои обязанности. Ничего чрезмерного я на тебя не возлагаю. Ступай.

Отец и сын остались вдвоём.

   — Сашка совершенно распустился, — посетовал Александр.

   — Он, папа, играет по крупному, оттого и распустился. Говорят, выигрывает.

   — С некоторых пор я стал противником картёжной игры, — сказал Александр. — Слишком много забот навалилось, притом забот серьёзных. А карты затягивают, пожирают время. Упаси тебя Бог от азартного картежа, сын мой.

   — Всё в меру, — наследник мысленно уже примерял корону — давно примерял. Особенно, когда до него дошли слухи, что отец тяготится престолом, что он желал бы удалиться в какой-либо дальний, но живописный уголок с новой семьёй. Передавали, что Александр, несмотря на личную храбрость, изнемог от постоянного ожидания неведомо откуда грядущей опасности и хотел бы поселиться в Каире. Отчего же в Каире, там вечная жара, знойное дыхание пустыни, непонятный Восток? Однако сын не решался заговорить с отцом на столь деликатную тему. Знал: Александр пресечёт разговор самым решительным образом. Он часто объявлял сыновьям, видя их вопросительные взгляды: «У меня есть право на личную жизнь, никто не должен на неё посягать и тем паче её обсуждать».

Наследник, однако, косился на Катю. Да, она была хороша: у папа губа не дура. Но от неё исходила опасность — от её старшего сына Георгия. Однажды отец в минуту гнева рявкнул:

   — Лишу тебя престола, коли не покоришься моей воле и станешь мне перечить. Объявлю Георгия моим наследником. Царская воля — закон ненарушимый!

С той поры наследник стал осторожен и не заводил разговора на щекотливую тему. Думал: со временем управлю. Господи, а когда приидет мой час? И приидет ли? Совершенная темень. Непроницаемый покров.

А ведь так тягостно ждать, жить надеждою. Сколько ж можно? Он считал себя созревшим для престола, мыслил решительно, но мысли его формировал Константин Петрович Победоносцев, слывший великим инквизитором. Но ведь в нынешних-то обстоятельствах и надобен великий инквизитор, с этими нигилистами-социалистами, у коих нет ничего святого. Надо им противопоставить некую силу, кроме жандармерии и полиции, которая бы проникла в самые потаённые недра злодейской организации и смогла бы изнутри разрушить её.

Он не знал, не подозревал, что такая сила — тайная и решительно настроенная — уже сформирована. И что она уже начала действовать. И что её, так сказать, единственной поверенной, душеприказчицей стала не кто иная, как возлюбленная его отца княжна-княгиня Екатерина Долгорукова. И что министр императорского двора, которого на его глазах распекал отец, был к ней весьма причастен. Именовалась эта сила ТАЙНАЯ АНТИСОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ЛИГА. И что у неё уже есть девиз: «Бог и Царь!», есть свой герб — звезда с семью лучами и крестом. Что основателей у неё — тринадцать, что они все родовиты и имениты, но имена их до поры до времени засекречены, и главное их намерение — взорвать партию нигилистов-социалистов «Народная воля» изнутри. Навсегда покончить с крамолой, как ржа разъедающей отечество.

«Мы торжественно поклялись, — докладывали они Кате Долгоруковой, — что никто и никогда не узнает наших имён... Мы основали лигу, род ассоциации, управляемой тайно, и неизвестной даже полиции, которой, впрочем, и без того многое остаётся неизвестным... Мы решили парализовать зло, образовать железный круг около Его Величества и умереть вместе с Ним, если ему суждено погибнуть».

Кате разрешалось открыть тайну ТАСЛ его величеству, однако лишь с тем, чтобы о ней было известно им двоим. Лигеры опасались помех со стороны жандармерии и полиции которые могли бы возревновать и вставлять палки в колеса. От его величества у нас не может быть никаких тайн, равно и от вас, но для всех остальных нас не существует.