Хроника объявленной смерти (Cronica de una muerte anunciada)

Сантьяго не ответил. Он обратился по-арабски к Ямилю Шайуму, и тот откликнулся тоже по-арабски, согнувшись пополам от смеха. “Это была игра слов, которой мы всегда развлекались”, – рассказывал мне Ямиль Шайум. Не останавливаясь, Сантьяго помахал обоим на прощанье и свернул за угол. Больше они его не видели.

Едва выслушав Ямиля Шайума, Кристо выбежал из лавки вдогонку за Сантьяго Назаром. Он видел, как Сантьяго свернул за угол, но не нашёл его среди дружеских компаний, прощавшихся на площади. Все, у кого он спрашивал про Сантьяго, отвечали одинаково:

– Вы же только что были вместе.

Кристо показалось невозможным, чтобы Сантьяго мог так быстро дойти до дому, но на всякий случай зашёл спросить про него, так как парадная дверь стояла без засова и была полуоткрыта. Он вошёл, не заметив бумажки на полу, и пересёк гостиную, стараясь не шуметь, потому что время было слишком раннее для визитов, но собаки в глубине дома встревожились и выскочили навстречу. Кристо успокоил их звоном ключей, как учил его хозяин и, преследуемый ими по пятам, прошёл на кухню. В коридоре он встретил Дивину Флор с ведром воды и тряпкой для мытья полов. Она уверила Кристо, что Сантьяго Назар не возвращался. Виктория Гусман ставила на огонь жаркое из кроликов, когда Кристо вошёл в кухню. Она сразу всё поняла. “Он едва дух переводил” – рассказывала Виктория. Кристо спросил, дома ли Сантьяго, и та отвечала с деланным простодушием, что Сантьяго ещё и не возвращался с гулянья.

– Это не шутки, – сказал ей Кристо, – его ищут, чтобы убить.

Виктория Гусман отбросила свой наивный тон.

– Никого эти бедняги не убьют.

– Они пьют с самой субботы.

– То-то и оно, что пьют. Пьяный себя на словах скотом выставит, но такого, чтобы в собственную блевотину влез, ещё поискать надо.

Кристо вернулся в гостиную, где Дивина Флор только что открыла окна. “Конечно же, никакого дождя не было, – говорил мне Кристо. – Ещё и семи не пробило, а в окна вовсю светило солнце”. Он ещё раз спросил Дивину Флор, уверена ли она, что Сантьяго не входил в парадную дверь. На этот раз она не была так уверена как сначала. Кристо спросил про Пласиду, и девушка отвечала, что только что поставила ей кофе на ночной столик, но не будила. Так было всегда: она проснётся в семь, выпьет кофе и спустится распорядиться насчёт обеда. Кристо взглянул на часы: было 6.54. Тогда он поднялся на второй этаж, чтобы убедиться, что Сантьяго не приходил.

Дверь спальни была заперта изнутри, потому что Сантьяго Назар вышел через спальню матери. Кристо знал дом как собственный и был настолько своим человеком, что толкнул дверь спальни Пласиды Линеро, чтобы пройти через неё в соседнюю. В лучах солнца, лившихся из слухового окна, кружилась пыль, и прекрасная женщина, спавшая на боку в гамаке с нежной ладонью под щекой, выглядела нереальной. “Как сказочное видение”, – говорил мне Кристо. Он мгновение смотрел на неё, зачарованный её красотой, затем тихо пересёк спальню, прошёл мимо ванной и вошёл в комнату Сантьяго. Постель была нетронута, в кресле лежала широкополая шляпа, на полу стояли сапоги со шпорами. Лежащие на ночном столике часы Сантьяго показывали 6.58. “Я вдруг подумал, что он вернулся и взял оружие”. Но “Магнум” лежал в ящике ночного столика. “Мне никогда не доводилось стрелять, но я решил взять револьвер, чтобы передать его Сантьяго”. Кристо повесил пистолет на ремень под рубашку, и только после убийства сообразил, что он был не заряжен. Пласида Линеро появилась в дверях с кофейником в руке, как раз когда Кристо закрывал ящик.

– Господи Боже! – воскликнула она. – Как же ты меня напугал!

Кристо Бедойя тоже перепугался. Он увидел её на свету, в халате, расшитом золотыми жаворонками, растрёпанную, и всё очарование пропало. Немного смущённо он объяснил, что ищет Сантьяго Назара.

– Он ушёл встречать епископа, – сказала Пласида Линеро.

– Епископ проплыл мимо, – заметил Кристо.

– Я так и думала. Что за отродье!

Она замолчала, поняв, что Кристо не знает, куда себя деть. “Прости меня, Господи, но он выглядел таким смущённым, что я подумала, уж не воровать ли он забрался”. Она спросила Кристо, что происходит. Тот, хотя и понимал, насколько подозрительно выглядит, не осмелился открыть правду.

– Я совсем не спал нынче, – сказал он.

И ушёл без объяснений. “Ей всё равно постоянно мерещилось, что дом норовят обокрасть”. На площади Кристо повстречал отца Амадора, на пути из церкви в облачении для несостоявшейся обедни. Было непохоже, чтобы отец Амадор мог посодействовать Сантьяго в чём-нибудь кроме спасения души. Снова направляясь в порт, Кристо услышал, как его зовут из лавки Клотильды Армента. В дверях стоял Педро Викарио, мертвенно-бледный, всклокоченный, в распахнутой рубахе с закатанными по локоть рукавами, с самодельным ножом. Его поза была слишком вызывающей, чтобы казаться случайной, и это не было ни единственной, ни наиболее очевидной из попыток добиться чужого вмешательства, предпринятых им в последние несколько минут перед убийством.

– Кристобаль! – крикнул он. – Скажи, мы ждём его здесь, чтобы убить.