Хроника обыкновенного следствия

Вторая половина дня тянется как резина. Я занимаюсь мелкими делами, привожу все в порядок, допрашиваю мошенника, болтаю в коридоре, готовлю новый допрос обвиняемого — подготовка сведена до минимума, поскольку мне неизвестен результат обыска.

Возвращаюсь домой, так и не дождавшись звонка полицейских. Эмильена сидит дома вместе с Эдуардо.

Вид у них обоих далеко не веселый. Отлично их понимаю. Радоваться нечему — Эмильене, возможно, предъявят обвинение, а голландец сидит под стражей. К тому же их мучит смерть Электры, ведьмы их крохотного мирка.

— Я принес вам утешительные вести, — произношу я.

Эмильена розовеет и вскакивает, лицо и тело у неё подрагивают. Очаровательное и почти девственное видение, напоминающее мне о прошлых днях. Скорчившийся в углу софы Эдуардо приподнимает тяжелые веки. И я снова не могу не удивиться: неужели Эмильена переспала с этим!

— То, что я скажу, пока еще секрет. Надеюсь на вас, никому ничего не говорите до официального сообщения. Согласно докладу медэксперта сомнений в самоубийстве бедняги Электры нет. Вашего клиента вскоре освободят, а следователь закроет дело по отсутствию состава преступления.

Эдуардо возвращается к жизни. Может, он надеется продать миллиардеру очередную гнусность. Я бы на его месте особых иллюзий не питал.

— Я устал, — говорю я. — Долгий день. Пойду приму ванну.

Я бросаю красноречивый взгляд на дверь. Эдуардо ничего не замечает — он снова во власти надежд. Мне не хочется быть грубым, но терпению моему пришел конец. Эмильена обрела сверхчувствительность, понимает мое состояние и выпроваживает карлика без особых церемоний.

— Увижу вас завтра в галерее, Эдуардо, — говорит она, буквально волоча его к двери. — Не волнуйтесь. Всё устроится.

Эмильена является ко мне, когда я уже сижу в воде. Это становится привычкой.

— Мне не очень нравится выражение твоего лица, — сообщает она. — Похоже, ты лопаешься от смеха, зная что-то, что никому не известно.

— Ничего нового, Эмильена. Вот уже долгие годы, как меня одного смешат многие вещи. Просто сейчас ты очень восприимчива к состоянию моего духа.

— Это правда, что мне больше нечего бояться?

В это мгновение раздается телефонный звонок.

Она выходит, чтобы снять трубку. Я встаю, вытираюсь, надеваю халат. Либо ее голландец, либо…

— Тебя, — говорит она, протягивая мне трубку.

Чиновники префектуры. Они что-то нашли в доме.

— Где?

— В маленьком погребе, под грудой дров. Оригинально.

— Еду.

— Ты уезжаешь? — спрашивает Эмильена.

— Ненадолго. Час или два. Ужинать буду дома. А ты?

— Конечно, дома. Почему ты думаешь, что я поступлю иначе?

— Ничего. Пустяки.

Как только я уеду, она бросится к своему голландцу. Не потому что она втрескалась в него, в этом я уверен, просто у него на руках главный козырь — чековая книжка. Разве мне, глупенькому следователю и любителю классики, сравниться с ним?

План дома обвиняемого, исполненный на миллиметровке, мало соответствует истине. Дом велик и очарователен. Длинный, трехэтажный, увитый плющом. Он растворяется в природе. Место, где приятно провести старость в окружении детишек и любящей жены. У архитектора по ландшафтам бездна вкуса, но я не ожидал увидеть такое чудо. И это сказочное местечко никак не вяжется с убийством и банками для варенья.

Полицейские проводят меня через дом в погреб и показывают узкую яму.

Поленья отодвинуты в сторону и уложены вдоль стены.

— Это было там, — слова полицейского излишни.

Что можно увидеть в этой неглубокой яме, длина и форма которой говорят, что здесь лежало тело крохотных размеров.

В погребе пахнет сыростью, древесиной и селитрой. Ничего зловещего.

— Это всё? — спрашиваю я.

— Пока больше ничего. Похоже, речь идет лишь об одном теле. Сначала решили, что кое-что есть и в парке. Но это оказалась собака. Мы нашли челюсть.

— А здесь было… что-нибудь… что можно определить?

— Конечно, — отвечает один из полицейских. — Сразу стало понятно, речь идет о женщине. Не хватало рук, части лица, грудей, половых органов и кое-чего еще, но остальное было, если можно так сказать, в полной сохранности.

— Идентифицировать можно?

— Безусловно, господин следователь. Цвет волос, рост, примерный возраст… Это, конечно, жертва.

— Благодарю вас, господа. Если можете, поищите в бумагах обвиняемого все, что относится к жертве.

— У вас есть какая-то идея, господин следователь?

— И да, и нет. Ощущение…

Когда я возвращаюсь, Эмильена дома. Она даже успела снять макияж, вероятно, чтобы я поверил в то, что она не выходила из квартиры. Не могу не спросить себя, добилась ли она цели, посетив голландца, хотя теперь её хитрости и уловки почти не трогают меня.

— Иди сюда, — говорит она, хлопая ладонью по софе рядом с собой. — Нам надо поговорить. Со вчерашнего вечера и после всех этих ужасов у меня возникло ощущение, что между нами кое-что изменилось. К лучшему, как я считаю.

Ну и ну. Я вижу лишь одну причину её оптимизма. Голландец уступил. Эдуардо и Эмильена добыли чек.

Я сажусь и скидываю обувь. В конце концов, почему бы не закончить на приятной ноте?

Её ладонь бродит по моему бедру.