Хроника одного падения…

Михаил, не солоно хлебавши, вернулся к себе в «избу», мучаясь страшным желанием похмелиться.

«К кому пойти? Соседям на улице, родители строго наказали, деньги мне не давать. Норин уехал. В «Вечерку» не сунешься. До директора общаги слишком далеко… Борис Борисыч! Вот, кто уж точно выручит! Поеду-ка к нему».

Обрадованный этой мыслью, отправился на троллейбус…

Подходя к дому Николаева, ученик, как и прежде, ощущал радостное возбуждение, омраченное, правда, гудящей головой.

Дверь открыла жена кандидата наук.

— Борис Борисыч дома? — бодро спросил Михаил. Валя (так звали жену), как-то странно, посмотрела на него и вдруг разрыдалась.

— Что? Что-то случилось?

— Вы разве не знаете? Борис Борисыч умер…

Его, как током ударило.

— Как? Когда?!

— Сначала умер сын, Паша, — у него ведь, лейкемия была… А потом, через девять дней, и Борис. Во сне… Сегодня, уже пятый день пошел, как умер… — Валя вытирала слёзы, катившиеся градом.

— Мне никто не сообщил. Да, собственно, кому это нужно… — Михаил оторопело, стоял у двери, не зная, что предпринять. — Вы извините, пожалуйста. Такое горе…

Валя, справившись с собой, хотела пропустить в квартиру.

— Вы зайдете?

— Нет. Не могу… Не по себе что-то…

— Ну, тогда приходите на «девять дней», в пятницу.

Но Михаил, уже ничего не слышал. Как во сне, спустился по лестнице, добрёл до остановки. Удар был неожиданным и сильным. Боже мой! Ведь буквально, три недели назад видел беднягу. Живого! Разговаривал с ним. А о сыне ничего и не знал. Не вынес, Борис Борисыч, его преждевременной смерти! И сам ушел… Как сейчас — без Учителя? Такой хороший, добрый был человек… И ведь никто, никто не заменит такого. Путь в науку, теперь закрыт окончательно… Но разве, в этом дело?! Друг ушел, настоящий друг…

3

Вид у Михаила, после недельной пьянки, был самым плачевным. Просыпаясь средь ночи, он чувствовал, помимо тяжелого похмельного недомогания, острую душевную боль. То вспоминал Надю, которая тогда еще, до размолвки, пришла к нему в больницу, — такая трогательно красивая, в джинсах и желтой блузке с «крыльями», предлагая пойти на концерт рок-группы. «У меня два билета! Пойдем?». Но Михаил отказался и повёл девушку на тот самый пруд, где произошло взаимное признание. «Я тебя люблю!» — шептал он Наде, целуя румянец на её щеках…

То вспоминал пьяного Бориса Борисыча, заплетающимся языком признававшегося, что, мол, Михаил с большими способностями, более того — талантом, и что, мол, он далеко пойдет, несмотря на жизненные препоны. «Я в вас верю! Еще скажите своё слово в науке! Утрёте нос, всем этим недоноскам и бездарям!..».

Выпить дома было нечего, и Михаил развёл в стакане одеколон. Жидкость обожгла всё внутри. Стало немного легче. И он заплакал пьяными слезами о двух потерянных, безвозвратно, близких людях. Не зная, между тем, как остановить себя, свой запой — это форменное сумасшествие…

В кромешной тьме, по улице, вышел на освещенную пустынную дорогу. Шатаясь, добрался до углового светофора и подошел к кирпичному зданию, где располагался бар. Денег, как всегда, не было. В полутёмном помещении, с движущимися огоньками под потолком, сидели, за столиками, несколько посетителей. Не контролируя себя, «подрулил» к подвыпившей паре.

— Ну, мужик, у тебя и вид! Давно, что ли, бухаешь? — парень высвободился из объятий, цепляющейся за него девицы. — Ну, говори, говори. Чего молчишь?

— Вы не против, если посижу немного здесь? Дома тяжело одному… Хотите, прочитаю свои стихи?

— Садись, коли не шутишь. Только ненадолго. Тебя опохмелить, что ли?

Михаил промолчал. Парень плеснул водки. Разговор продолжился.

— Корреспондент значит? Что-то не похоже. Ну, давай, прочитай что-нибудь!

Несколько стихов из «Старой Зареки», парню понравились.

— Смотри-ка ты, про нашу ведь, жизнь написал! И как складно. За душу берёт. На-ка, еще выпей…

Михаил не помнил, как ушел из бара. Проснулся наутро, всё с тем же тошнотворным состоянием и депрессией. Еле-еле собрался, взял у матери денег на дорогу, и отправился к Сергею Николаевичу, в общежитие.

— Ни хрена у тебя рожа! — директор «Молодёжного центра» еще никогда не видел его таким. — Остановиться бы, нужно бухать!

— Сам знаю. Только как? Главное-то душа болит… Тут у меня, такое случилось! — и Михаил, спотыкаясь, вкратце рассказал о своём горе.

— Сочувствую, сочувствую… — сделал, соответствующее ситуации, лицо Сергей Николаевич. — Но с пьянкой-то, делать что собираешься?

— Думаю, депрессию, только психиатры вылечить могут и абстинентный синдром, заодним, снять… Сейчас такое состояние, что сам его боюсь!

— Так может, психобригаду вызвать? — не то удивлённо, не то с усмешкой проронил Сергей Николаевич. — Поедешь, если что?

— Поеду. Вызывай. Когда лежал в отделении неврозов, там даже понравилось. Правда, тогда запоя не было… У меня просто, другого выхода нет!..

Бригада прибыла через час.

— Значит, на Черной горе уже лечились? — спросил голубоглазый, пожилой врач. — Неделю, говорите, пили? Но в отделение неврозов, вряд ли, примут, — у вас ведь, алкоголизация.