Хроника одного падения…

Кроме того, Михаил был без работы и денег. В первые же дни, после увольнения, заглянул сразу в несколько, редакций городских газет, предлагая свои услуги, но там, мягко говоря, дали от ворот поворот. «Нет, конечно, приносите что-нибудь интересное — информации, заметки, материалы, — получите за это гонорар, но, увы, в штат взять не можем…». И безработному ничего не оставалось, как принимая во внимание старые связи, согласиться на «предложение».

«Но ведь это копейки! И потом, как работать без телефона, без редакционных заданий — на одном голом энтузиазме?». Михаил привык выполнять построчный план, привык, что рядом трудятся коллеги, а тут у него, даже рабочего кабинета не будет… Он теперь изгой, потерявший некогда, высокий социальный статус.

Осталась одна надежда на любовь Нади. «Всё равно, не забыла, — успокаивал себя. — Наверняка, до сих пор любит. Но я, ни за что, первым не пойду на примирение! Пусть помучится… А потом, не выдержав характера, в любом случае придёт! Так что, не всё, брат, потеряно!». И Михаил ждал в исступлённом напряжении, что деваха появится вот-вот. Ждал вечера, считая часы, потому что днём, Надя училась в универе и освобождалась, вероятно, только к шести. Однако дни проходили один за другим, а её не было и не было.

Родители, узнав, что сына погнали с работы, естественно, очень расстроились. Особенно отец: «Сейчас совсем на шею сядет! Такую работу профукал! Кем был, — и кем стал… Иди теперь, куда хочешь, устраивайся, — хоть на завод учеником!». А мать утешала: «Ничего-ничего… Еще поднимешься на ноги. Всё будет нормально…».

Вечеркинским «друзьям» — Шарову и Никитскому — было не до бедняги. Виталик разругался с самим редактором, и рассчитался. Но его, тут же, как отличного журналиста, взяла к себе «Новь». Сразу задрал нос и с Михаилом, поддерживать былые отношения, уже не захотел. Пропал у него интерес к человеку «без роду и племени». А с Никитским, «отверженный» особо и не дружил. В нынешнем же положении, Александр Иванович и вовсе не проявлял, к изгою, внимания.

Сергей Николаевич, директор «Молодёжного центра», тоже, заметно охладел к товарищу совместных пьянок. «Ну, кто ты теперь? Раньше я, хоть гордился, что — друг корреспондент газеты, и деньги у Мишки всегда водились, можно было даже занять. А что сейчас? Неудачник ты, без определённого рода занятия!..».

Михаилу всё это было, крайне неприятно, сознавать. Тянуло выпить, разогнать тоску, но он держался, дав себе строгий зарок. Первое время, кормился с небольших гонораров, получаемых то в одном издании, то в другом, куда приносил материалы. Таких, фактически, безработных журналистов, оказалось более чем достаточно. Смотреть на их грустные, испитые физиономии было, как-то, не по себе. Неужели, и Михаил, превратился в нечто подобное?..

Еще со времени, когда работал в «Вечерке», осталась связь с компанией «Прополис», президент которой, с детства Михаила знал, живя, в годы отрочества, на параллельной улице. Горлов, — преуспевающий бизнесмен, — теперь, в сложные для друга времена, по-прежнему, подкидывал интересные информации, даже попросил подготовить рекламный материал. И бедняга старался изо всех своих сил, тем паче, что Горлов хотел сделать его в будущем, пресс-секретарем и редактором собственного бюллетеня «Пчела». Но этим планам не суждено было сбыться.

2

— Вот, дядя Коля, такие сейчас дела… А насчет Нади, — люблю я её по-прежнему, даже сильней, чем раньше… — Михаил, расчувствовавшись, изливал Норину душу.

— Да на хрена, эта наука сдалась! Итак, всё давно изучено… Пиши лучше стихи. Вот поэзию-то, люди точно оценят. А кому психология нужна? Псу под хвост… Значит, говоришь, никакие газеты не берут? Это плохо. Да не переживай сильно-то! — неунывающий поэт хлопнул друга по плечу.

— Если честно, сейчас на всё наплевать… Но вот не знаю, как быть: посоветуй, сходить к Наде или не стоит?

— А почему не сходить? По лбу ведь, не ударит! Бабы, они, брат, внимание, поклонение любят… Зайди, как бы, между прочим, только достоинства мужского не теряй, а не то — хана!

«Может, действительно, отправиться к ней? — раздумывал Михаил. — Но не домой, — родители ведь там. Надо в универе перехватить! Узнать расписание занятий, после лекции встретить, и поговорить начистоту». И он приступил к осуществлению плана.

Была середина ноября. Уже выпал снег. Темнело быстро. Островерхие корпуса университетского городка, выделялись на фоне мрачного неба. Занятия заканчивались в семь. Наконец, прозвенел звонок. Из аудитории начали выходить студенты.

Сначала, он даже не узнал Нади. На девушке был коричневый, почти деловой костюм: узкая юбка с элегантным пиджачком, из которого выглядывала, ярко желтая, блузка. Надя надевала осеннюю куртку, когда, внезапно, увидела Михаила. Густо покраснев, схватила сумку с книгами, и быстро пошла к выходу. «Подожди, Надя!» — еле догнал её. Не поднимая глаз, девчонка вымолвила:

— Зачем ты сюда пришел?

— Давно не видел, вот потому и здесь… — задыхаясь от волнения, проговорил Михаил.